Башня Эйфеля, украшенная от верхушки до основания и ослепительно сияющая, словно сотканная из миллионов бриллиантовых волокон, напоминала огромную, Рождественскую ель. Оливье закончив свою работу, протянул мне портрет.
— Презент, для вас, — сказал он с характерным прононсом и улыбнулся.
Я, в знак благодарности подарила ему самую очаровательную из своих улыбок и чмокнула в щеку сделав «ножку».
Потом мы неспешно гуляли по холму, болтали на разные темы, смеялись, а когда вышли на парапет откуда открывалась еще более чудесный вид, обнявшись утонули в глубоком, сладостном поцелуе (…где же моя голова, мама…, он ведь совсем незнакомый….). По телу пробегала дрожь, я чувствовала его руки, объятия, такие сильные и такие нежные…, огонек пламени, что тлел внизу живота, начал разгораться и вскоре стал клокочущим вулканом….(где моя голова…ку-ку…). Я чувствовала жар во всем теле, пила мед его губ, млела от его ласк, впивалась ногтями в джинсы на его округлых ягодицах.
— Эй ты, урод, а ну …..(..я услышала этот знакомый голос словно через поволоку сна..)
— А ну отпусти ее, я тебе говорю…., Барби с воинственным видом приближалась, за ней семенил Чен. Она не мудрствуя лукаво, оторвала от меня моего «принца», и прежде чем я смогла вымолвить слово, Оливье получил правый хук в челюсть и рухнул как сноп в глубоком нокауте….
— Ой!.. только и вырвалось у меня.
— Он, что тебя изнасиловать собирался? — спрашивала Барби потирая ушибленный кулак. Художник распластался не подавая признаков жизни.
— Ой, Барби, что же ты наделала, это Оливье, он художник, — я протянула перед собой портрет.
— Вот видишь, мы с ним только, что познакомились.
— Какой еще на фиг художник, ты на себя посмотри, да он тебя почти что раздел.
Я присела и пыталась привести в чувство француза. Он со стоном открыл глаза, потом сел и мотая головой задал банальный вопрос:
— О боже, что это было?…….
А моя подруга, видно уже осознав произошедшее, подошла к Оливье, протянула ему руку и с улыбкой представилась.
— Привет, я Барби, подруга Памэллы.
