Вложенная в ножны шпага все еще лежала на подоконнике. Я посмотрел мимо нее на небо в легких облачках, среди которых светила Луна, сверкая серебристым светом. Далеко-далеко виднелось слабое сияние — Огонь Нужды все еще горел на болотах.
И он звал.
Золотистый квадрат окна притягивал с гипнотической силой. Я откинулся на спинку кресла, полузакрыл глаза, и чувство опасности холодом обдало мой мозг. Несколько раз я слышал этот зов, призывающий меня, но всегда я находил в себе силы сопротивляться ему.
На этот раз я заколебался.
Локон, срезанный с моей головы — может быть, это он придал моим врагам новые силы? Суеверия. Логика подсказывала мне эту мысль, но глубокое внутреннее убеждение говорило, что старинное колдовство с волосами не было просто болтовней.
С тех пор, как я побывал на Суматре, я стал куда менее скептичным. И с тех пор я занялся изучением.
Это были старинные книги, начиная от белой магии, и кончая сказками о вызывании духов и демонов. Я прочел все это очень быстро.
Было такое впечатление, будто я повторил курс, освежив в памяти то, что давным-давно знал. Только одно тревожило меня — что бы я не читал, я непременно натыкался на ссылки на эту силу.
И этой силой была сама Вечность — которая в фольклоре известна под многими именами: Дьявол, Люцифер, Сатана, Кутчи — австралийский Иерарх, Тунья у эскимосов, Абонсам в Африке и Отрателли в Швейцарии.
Я не занимался изучением дьявола — но у меня и не было в этом нужды. Мне все время снился один сон, который не мог быть ничем иным, как какой-то черной силой, которая представляла собой зло. Я стоял перед золотистым квадратом света, очень испуганный, но стремящийся к какому-то совершенству, которого желал всеми силами. И глубоко внутри сверкающего квадрата начиналось какое-то движение; я знал, что следует сделать определенные церемониальные движения, прежде чем начнется ритуал, но невыносимо трудно было избавиться от ощущения, парализовавшего все мои члены.
Квадрат, похожий на залитое лунным светом окно передо мной — похожий, но не такой же.
Почему-то сейчас меня не охватывал холодный страх. Скорее, тот напев, который я слышал, был мягким, успокаивающим — как женский убаюкивающий голос.
Золотистый квадрат заколебался, затуманился, и маленькие змейки света ударили мне в глаза. Низкое пение очаровывало, лишало сил. Золотистые змейки бегали взад и вперед, как будто в удивлении. Они дотронулись до лампы, стола, ковра — и отступили. Потом они дотронулись до меня.
