И я не мог допустить, чтобы это подозрение росло.
Сейчас в долине кипела лихорадочная деятельность. Многое произошло с тех пор, как я пришел сюда на заре. Я испытал достаточно и физической, и эмоциональной нагрузки, чтобы обычный человек свалился на неделю, но Ганелон только еще начал свою битву... За то, что наш план нападения был составлен так быстро, надо благодарить Эдварда Бонда, и в какой-то степени я был рад, что не пришлось выяснять личных отношений с Арле и Ллорином.
Это и помогло скрыть мое невежество во многих вещах, которые должен был знать Эдвард Бонд. Много раз мне приходилось добывать сведения хитростью, много раз я ссылался на то, что плохо помню какие-то детали из-за яда Медеи. Но к тому времени, как наш план был полностью разработан, мне показалось, что даже Арле стала относиться ко мне менее подозрительно.
Я знал, что мне придется сделать так, чтобы эти подозрения полностью исчезли.
Мы встали из-за большого стола, на котором была расстелена карта. Все мы устали. Я увидел, как Ллорин ухмыльнулся мне своими губами, пересеченными шрамом. Он думал, что улыбается человеку, с которым они были близкими друзьями — и я заставил лицо Эдварда Бонда тоже улыбнуться в ответ.
— На сей раз у нас все получится, — уверенно заявил я. — Мы обязательно выиграем!
Улыбка его внезапно превратилась в гримасу, а в глазах зажегся странный свет.
— Помни, — прорычал он. — Матолч — мой!
Я вновь поглядел на карту на столе, очень искусно вычерченную Эдвардом Бондом.
Темно-зеленые холмы с их странным полуживым лесом, каждый ручеек заклеен белым пластиком, каждая дорога — отмечена. Я положил руку на небольшой макет башен, который изображал Замок Совета в миниатюре. Из него выходила дорога, по которой я ехал прошлой ночью, рядом с Медеей, в своем голубом костюме жертвы.
А вот здесь лежала долина, и в ней — башня без окон — Кэр Сайкир бывшая местом нашего назначения.
На мгновение я вновь очутился на этой дороге, в темноте, при свете звезд, а рядом со мной ехала Медея в алом плаще, с белым лицом, черно-красными губами и сияющими глазами. Я вспомнил чувство этого свирепого, льнущего ко мне тела, когда я держал его в объятиях прошлой ночью, так же, как много раз до этого. В мозгу моем все время вставал один и тот же вопрос.
«Медея, Медея, рыжая ведьма Колхиса, зачем ты предала меня!» Я с силой ударил ладонью по пластиковым башням Замка, превращая их в пыль под моей рукой. Я свирепо улыбнулся тем обломкам, которые получились из модели Эдварда Бонда.
