Далее Данилевский пишет, что, если следовать теории Дарвина, то '' все однолетние растения и раз в жизни размножающиеся животные (как, например, бабочки, и множество других насекомых) представляли собою формы архаические, отсталые, изображающие собой тот порядок вещей, те формы органического мира, которые господствовали в какой-нибудь силлурийский период, или ещё того ранее, и что, напротив того, чем многолетнее растение, чем чаще в течение своей жизни размножается животное, тем прогрессивнее, новее и, говоря вообще, усовершенствованнее должна бы быть его форма. Вместо того, чтобы видеть в однолетних растениях самых опасных врагов своей теории, - Дарвин напротив того считает за самых своих надёжных союзников...
После всех приведённых в этой и предыдущей главе соображений, спрашиваю я не ослеплённого и доступного ещё убеждению читателя, во что обращается так называемый естественный подбор?... Вид может победить вид, а начинающееся индивидуальное изменение будет всегда, без малейшего возможного исключения, побеждено своим коренным видом, сколько бы зачатков выгод, прогресса и усовершенствований, большей и лучшей приспособленности оно в себе ни носило. Это ясно, как дважды два четыре. А из этого прямо следует, что такой хитрой и курьёзной штуки, как измышленный Дарвином естественный подбор, не существует, не существовало и не может существовать, ни как особой силы или деятеля природы — как думают некоторые, не отдавшие себе ясного отчёта в учении Дарвина, ни как производного сложного фактора, как думает сам Дарвин. Но однако же подбор искусственный несомненно существует, хотя значение его и было чрезмерно преувеличено в пользу здания, которое имело быть воздвигнуто на его основании. Да, он существует, но ни основанием, ни моделью здания естественного подбора служить не может, ибо аналогия между ними проведённая фантастическая и ложная...
Подбор по сущности своей, по самому своему определению, есть ничто иное, как именно устранение скрещиваний. Казалось бы, что если бы Дарвин, так много рассуждений о подборе, только принял на себя труд дать ему точное и строгое определение, то не мог бы не увидеть, что подбора в природе нет и быть не может... Не одни только страсти ослепляют людей, заставляют их не видеть прямых последствий их деяний; то же самое ослепляющее действие имеет и теория на человеческий ум, - она лишает возможности видеть самые неизбежные последствия их мыслей...
