Официантка принесла счет, и я настоял на том, что оплачу его сам — как-никак получил прибавку к жалованью. И так оно и было на самом деле. Первая, довольно щедрая выплата от Директората появилась на моем банковском счете накануне, без всякого извещения. Эбби поначалу хотела, чтобы мы разделили расходы пополам, но быстро сдалась. Мы сидели и ждали, когда вернется официантка.
— Я понимаю: ты не хочешь говорить об этом со мной, — сказала она. — Моя помощь тебе не нужна. Тогда найди кого-нибудь, кто сможет тебе помочь.
Я рассмеялся. Мои уши восприняли мой собственный смех как нечто чуждое, горькое и резкое. И давно ли, спросил я себя, мой смех стал звучать так.
— Единственный человек, который может мне помочь, лежит в коме, — сказал я.
Ее терпение начинало давать трещины.
— Но кто-то ведь должен быть?
Подошла официантка, и я отвлекся, расплачиваясь с ней.
— Наверное, кто-то и есть, — сказал я, когда мы встали и направились к дверям. — Кто-то, кто может помочь.
— Ну так возьми и позвони ему. — Затренькал мобильник Эбби, напоминая о прибытии сообщения. Она прочла его и сказала: — Мне надо бежать. У нас сегодня важное собрание. Скукотища будет ужасная, но я должна присутствовать. Береги себя, Генри.
Она сдержанно поцеловала меня в щеку, повернулась и вышла из ресторана.
Некоторое время я потоптался на месте, сунул в рот мятную карамельку и наконец вышел на улицу — она в этот момент уже поворачивала за угол. Я вдруг почувствовал желание броситься следом за ней, сдаться ей на милость, рассказать все, но нет — вместо этого я стоял как болван и смотрел, как она уходит.
Когда она исчезла из вида, я достал бумажник и вытащил небольшую квадратную карточку. На ней был отпечатан номер, и, набирая его на мобильнике, я чувствовал, что те крохи ланча, которые мне таки удалось съесть, просятся назад из желудка.
Когда я заговорил, мне пришлось возвысить голос, чтобы перекричать шумы города.
— Мисс Морнинг? — сказал я. — Это Генри Ламб. Ответ — «да».
В Раскин-парке — в нескольких кварталах от того места, где в безнадежном забытьи лежал мой дед, хлопотали голодные утки. За то короткое время, что я там пробыл, они умяли целый здоровенный батон.
Вид у мисс Морнинг, с ее крохотными черными перчатками и светло-голубой шляпкой, был, как всегда, чопорно-надменный и абсолютно безукоризненный, хотя она и сутулилась, разбрасывая кусочки хлеба. Прилетела пара бесстрашных голубей, норовя утащить что удастся, но старушка свирепо шикнула на них, отгоняя прочь.
