Люди Домино | страница 42

— Призрак из прошлого, — сказал я, а потом, испытав внезапный приступ пессимизма, добавил: — Или предупреждение из будущего.

Так или иначе, но прошла еще одна ночь, еще одна безрадостная поездка с Барнаби, и я опять пришел в Директорат — в стеклянный пузырь, к его невероятному обитателю.

— У вас усталый вид, Генри Ламб. Может быть, ваша домохозяйка не дает вам спать по ночам?

— Я вас не понял, — сказал я, чувствуя себя оскорбленным из-за одного того, что этот голый вурдалак вообще знает о существовании Эбби, я уж молчу о том, что он позволяет себе высказываться о ней в таком тоне.

Дедлок рассмеялся, и из его рта вырвалась тонкая струйка пузырьков, которые схлопывались, достигнув поверхности.

— Шутка старика, — сказал он, и следом за первой струйкой вверх вырвалась вторая. — Нужно же и нам над чем-то смеяться. — Загребая подагрическими руками по-собачьи, он подплыл вплотную к стеклу и скорчил гримасу. — Как поживает ваш дедушка?

Я почувствовал, как ручеек пота стекает по спине.

— Никаких изменений. Абсолютно никаких изменений.

Тут вмешался Джаспер, заговоривший деловым тоном:

— Однако лучик надежды все еще есть. Возможно, ваш дед оставил нам наводку. Нам нужно осмотреть его дом.

— Вы хотите проникнуть в дом деда?

— Именно этого нам и хотелось бы, — сказал Дедлок. — Поверьте мне, крайне важно, чтобы вы в полной мере сотрудничали с нами.

Я задумался на мгновение.

— У меня есть одно условие.

Гримаса раздражения исказила лицо Дедлока.

— Какое еще?

— Я хочу, чтобы вы мне в точности рассказали, что мой дед делал для вас.

— В нашем деле нет ничего лучшего, чем неведение. Так что наслаждайтесь им. И поверьте мне, вам вовсе ни к чему знать правду.

— Вы должны мне рассказать то, о чем я прошу.

Старик тюкнул кулаком по стенке своего аквариума, в его древних глазах расцвела злость.

— Исполняйте свой долг! У нас время на исходе.

Барнаби отвез меня и Джаспера на Темпл-драйв, 17, где мой дед прожил жизнь гораздо более насыщенную и необычную, чем я мог себе представить.

По пути я вызвал вспышку неприязни к себе, настояв на том, чтобы мы остановились возле углового магазина, где я купил пару банок еды для кота. Я чувствовал себя ужасно виноватым перед котом деда, представлял себе, что увижу в доме отощавшее — кожа да кости — животное, мяукающее мне жалостливые обвинения.

Наконец Барнаби остановился у дома старого хрыча.

— Не ахти что, — сказал он. — Для такого человека.

— Вы его знали? — спросил я.

Барнаби смерил меня взглядом, исполненным на удивление непримиримой агрессивности.