Никакого расизма тут не было. Совершенно точно. Жиды, пакистанцы, латиносы, негритосы были здесь абсолютно на своем месте. Они просто немножко зарывались, вот и все. То, как они себя вели, как только их пускали в школу, лишний раз доказывало: чему их ни учи, приличными англичанами им не стать. Они жаловались на питание, жульничали на физкультуре и рассчитывали попасть вечером домой. Казалось, они должны быть благодарны, что их вообще сюда пустили. Но нет же – только войдя в центральные ворота, они начинали вести себя так, будто это место принадлежит им. Особенно евреи. Большинство косоглазых кое-что знают о скромности. Империя и все такое. Была к ним очень добра. Понимаете, они умеют играть в крикет. Но евреи? Когда вы в последний раз видели жида – достойного форварда? А? Да они элементарно неспособны. Деньги – единственное, что они понимают. И на экзаменах подмазывают. В этом вся беда.
Учреждениям, ценящим свою историю, наша школа была наглядным примером: если один раз впустить людей, которые... Нет, вернее, если один раз позволить главенствовать парням, которые не... из серьезных старомодных семей, – школа теряет свой социальный статус. Сорняки забивают колосья, и не успеешь оглянуться, иностранцы столпились, словно мухи над... э-э, над медом.
Наша школа была основана несколько сотен лет назад одной купеческой гильдией Сити, дабы нести просвещение сыновьям бедных рабочих. С тех пор она несколько раз переезжала и в конце концов поселилась в «зеленом поясе» сразу за Северо-Восточным Лондоном. По утрам учеников свозили в школу на автобусах, которые ездили от Уотфорда на западе через Хэрроу, Стэнмор и Эджвер, до Тоттериджа и Хай-Барнета на востоке.
Выбирая место, члены правления, должно быть, страшно собою гордились. Они были уверены, что навсегда убрали из центра Лондона всех, кто хоть смутно напоминал сыновей бедных рабочих, а отстойник устроили посреди сплошь респектабельных, процветающих пригородов. Однако не учли перемен в составе населения Северо-Восточного Лондона. К тому времени, когда один вид Маргарет Тэтчер уже наводил на мысль, что лишь старческое слабоумие способно выдворить ее с Даунинг-стрит, правление председательствовало на проплаченных экзаменах повышенного уровня в парнике для нуворишей, иммигрантов второго поколения.
Правление попыталось предотвратить надвигающуюся катастрофу еще в пятидесятых, учредив еврейскую квоту. Мальчики, попавшие в квоту, освобождались от религиозной части утренних линеек. Рассказывают, что после гимнов и молитв директор вставал и нараспев произносил: «ВПУСТИТЕ ЕВРЕЕВ!» – после чего задние двери зала открывались, впуская колонну мальчиков, которые рассаживались на галерке послушать школьные объявления.
