Ему требовалось некоторое время, чтобы это переварить.
– Не говори глупостей. Это невозможно... Да?.. Нет, это чушь... Правда?.. Ты правда так думаешь?.. Нет... чепуха... Они хотят?.. Со мной?.. То есть я?.. Я не... Я?.. Они?.. Они правда – девчонки то есть?
– Да, ты. Да, они правда.
– Черт. Правда?
– Да – конечно, правда! Я что тут, по-твоему, шучу? Это совсем не смешно. Ты какой-то недоросток. Умственный недоросток. И я тебя спрашиваю, дрочила. Ты хочешь или не хочешь переспать с кем-нибудь из женской школы?
– Боже!.. Это... Ты что, сутенер, что ли?
– Да. Сейчас я сутенер. Я найду девчонку, она к тебе придет. Вы двое переспите. Никакой платы.
– Это нереально.
– Это реально, идиот.
– Ну нет же.
– Поверь мне. Реально. Скажешь «да», и я все устрою.
– Черт!
– Надо просто сказать, да или нет.
– Ох ты ж.
– Ну?
– Блин!
– Ну?
– Надо сказать «да» или «нет»?
– Да.
– Или «да»...
– Или «нет».
– Точно.
– Точно.
– Ну ладно, – сказал он. – Я говорю... гм... «да»... наверное... но я тебе все равно не верю... то есть не получится... Или получится?.. Да нет... Но все равно «да».
На следующее утро я подпустил в женскую школу слушок о том, что Барри девственник, и вечером он переспал с самой красивой девчонкой Северо-Восточного Лондона.
Через пару недель это был совсем другой человек. Обнаружив, что секс проще жвачки, он стал большим поклонником этого дешевого и приятного способа проводить время. Барри, который раньше ни к чему не прилагал никаких усилий, теперь за кем-то гонялся, среди ночи звонил по телефону и выпрашивал презервативы из неприкосновенных запасов. Он сильно изменился. Вернулся к жизни. Или, точнее, начал жить, в последний момент догнав свою юность, – как раз перед тем, как время истекло и он стал взрослым.
В конце дня я обычно шел с ним из класса до автобусной остановки. Где-то в пятидесяти метрах от нее сливались дорожки из обеих школ. В захватывающие дни сексуального пробуждения Барри эти прогулки были полны событий. Как только мы появлялись, все девчонки оборачивались. Ничего необычного в этом не было, но теперь они не просто смотрели с безоговорочным наивным восторгом – в паре лиц проблескивало узнавание. Взгляд на несколько секунд стекленел, а затем девчонка бледнела или заливалась слезами. Эти прогулки длились минуты две, и все походило на сюрреалистический человечий кегельбан: мы были шарами, а девчонки в форме цвета сопель – кеглями. После каждой новой победы я спрашивал Барри, кто это был.
