Гюнтера тоже подтолкнули, но он вывернулся между двух солдат, подбежал к капитану и упал на колени.
— Даю вам слово чести, — начал в отчаянии, — мы журналисты, и у нас есть поручение к полковнику… — Солдаты подхватили его под руки, потащили. — Умоляю, не убивайте! Пфердменгес не простит вам!
Капитан обернулся, какая–то тень промелькнула по его лицу, словно заколебался, но махнул рукой и пошел к дереву, под которым стоял американский «джип».
Гюнтер отбивался, что–то кричал, но солдаты тащили его в кусты. Метрах в пятидесяти от дороги, на полянке, их привязали к стволам деревьев. Парень с автоматом отошел на несколько шагов, спросил у солдат по–немецки:
— Кто хочет?
— Кончай их, сержант, — безразлично отозвался кто–то.
Сержант стал поднимать автомат, черное дуло сверлило мозг, Карлом овладела апатия, он все видел и слышал, но не мог пошевелиться, все было миражем, нереальностью — и солдаты, и деревья, к которым их привязали, и желтая трава под ногами, — реальным был только автоматный ствол; он сейчас вздрогнет, но Карл уже не увидит огня, пули долетят быстрее…
Рядом Гюнтер закричал:
— Не убивайте нас!
Сержант повел автоматом, сейчас Карл видел только черное дуло — оно увеличивалось и напоминало жерло орудия.
И вдруг — нет черной бездны, сержант, опустив автомат, поворачивается к ним боком…
Что там, на краю обочины? Почему опять появился капитан и рядом с ним Леребур?
Уже убедившись, что пришло спасение, Карл никак не мог избавиться от чувства, что у него на груди обожжена кожа…
— Я должен принести вам свои извинения, — сказал капитан, пока их развязывали, но Карл плохо понимал его, апатия не отпускала, и под сердцем жгло.
— Дайте ему воды… — заметил состояние Карла Жорж Леребур.
К его губам приложили баклажку, он машинально глотнул, виски обожгло горло, но сразу стало легче — закашлялся, слезы выступили на глазах, но боль под сердцем утихла, вернулась способность слышать и видеть.
Гюнтер стоял рядом, опершись о дерево. Ему тоже дали глотнуть виски, он отпил чуть ли не половину баклажки. Поднял кулаки, что–то хотел сказать, но, так и не произнеся ни. одного слова, сел на траву.
— Вас заподозрили в шпионаже в пользу бунтовщиков, — объяснил Леребур.
Гюнтер зло плюнул.
— Я же объяснял ему, что у нас письмо!
— Ну… ну… — примирительно проворчал Жорж. — К счастью, меня догнал грузовик, и я разжился парой галлонов бензина.
— А если бы не было грузовика? — не сдавался Гюнтер.
— Пили бы вы сейчас шнапс на том свете! — засмеялся сержант. — Но здесь по–другому нельзя.
