— Я бы назвал его точнее — «Бойня»… — сказал я медленно.
— Ты сам был мясником. Может, нет? А теперь это будет что-то совершенно иное. Никаких «гостей», никаких существ Ф — ничего. Уже в момент начала материализации начнётся распад.
— Это недоразумение, — ответил я, с сомнением покачал головой и усмехнулся. Я надеялся, что выгляжу достаточно естественно. — Это не щепетильность, а инстинкт самосохранения. Я не хочу умирать, Снаут.
— Что?..
Он был удивлён и смотрел на меня подозрительно. Я вытянул из кармана измятый лист с формулами.
— Я тоже думал об этом. Тебя это удивляет? А ведь я первый выдвинул нейтринную гипотезу. Не правда ли? Смотри. Антиполе можно возбудить. Для обычной материи оно безопасно. Это верно. Но в момент дестабилизации, когда нейтринная структура распадается, высвобождается излишек энергии. Принимая на один килограмм массы покоя десять в восьмой эргов, получаем для одного существа Ф пять — семь на десять в девятой. Знаешь, что это означает? Это эквивалентно небольшому заряду урана, который взорвётся внутри станции.
— Что ты говоришь? Но… ведь Сарториус должен был принять во внимание…
— Не обязательно, — ответил я со злой усмешкой. — Дело в том, что Сарториус принадлежит к школе Фрезера и Кайоли. По их мнению, вся энергия в момент распада освобождается в виде светового излучения. Это была бы попросту сильная вспышка, не совсем, возможно, безопасная, но не уничтожающая. Существуют, однако, другие гипотезы, другие теории нейтринного поля. По Кайе, по Авалову, по Сиону, спектр излучения значительно шире, а максимум падает на жёсткое гамма-излучение. Хорошо, что Сарториус верит своим учителям и их теории, но есть и другие. И знаешь, что я тебе скажу? — протянул я, видя, что мои слова произвели на него впечатление: — Нужно принять во внимание и океан. Если уж он сделал то, что сделал, то наверняка применил оптимальный метод. Другими словами: его действия кажутся мне аргументом в пользу той, другой школы — противников Сарториуса.
— Покажи мне эту бумагу, Кельвин…
Я подал ему лист. Он наклонил голову, пытаясь разобраться в моих каракулях.
— Что это? — ткнул он пальцем.
Я взял у него расчёты.
— Это? Тензор трансмутации поля.
— Дай мне всё…
— Зачем тебе? — Я знал, что он ответит.
— Нужно показать Сарториусу.
— Как хочешь, — ответил я равнодушно. — Можешь взять… Только, видишь ли, этого никто не исследовал экспериментально, такие структуры нам ещё неизвестны. Он верит во Фрезера, я считал по Сиону. Он скажет, что я не физик и Сион тоже. По крайней мере в его понимании. Но это тема для дискуссии. Меня не устраивает дискуссия, в результате которой я могу испариться, к вящей славе Сарториуса. Тебя я могу убедить, его — нет. И пробовать не стану.
