— Эй, пьяная морда, убирайся прочь, не мешай работать! — прикрикнул на него подручный мясника.
Папаша Моску продолжил путь, недовольно бурча себе под нос:
— Можно подумать, я не работаю! Пусть и безо всякой выгоды, но это все равно лучше, чем ничего.
Он с минуту смотрел на кроличьи головы, потом сунул их в карманы. Теперь можно было отправляться к Марселену, а потом к Кабиролю, но сначала следовало забрать из дома котов. А заодно проверить, хоронил он Жозефину в своих владениях или нет.
Старик шел вдоль прилавка, где штук двадцать мокрых склизких угрей копошились в большой плетеной корзине. Тут он заметил своего приятеля Барнабе.
— Кого я вижу! Ты что тут делаешь?
— Пришел отовариться, моя хозяйка обожает рыбное рагу.
— Фу, гадость какая!
— Зато недорого, — хмыкнул Барнабе. — С хорошим соусом сойдет. Выпьем?
— Нет времени! — рявкнул папаша Моску, которого снова затошнило.
Никогда еще его не преследовал такой страх, как этим ранним холодным утром. Он поминутно оборачивался, проверяя, не следят ли за ним, и ужас вцеплялся ему в спину, как хищный зверь. На улице Рамбюто две молоденькие проститутки высмеяли его чудное поведение. А когда старик шел мимо уличных торговцев, разложивших товар прямо на тротуаре, за ним увязались мальчишки, выкрикивая обидные прозвища.
Он остановился рядом с торговкой супом, выудил из кармана старого редингота монетку в десять сантимов и жадно схватил обеими руками дымящийся горшочек. Один из мальчишек швырнул в него камень и едва не разбил посудину.
— Маленькие висельники! — взревел старик, грозя им кулаком, и ребятишки разбежались.
Горячая еда немного взбодрила папашу Моску. Улицы постепенно заполняли невыспавшиеся парижане. Фиакры и омнибусы пытались разъехаться на мостах в оглушительной какофонии звонков, брани и хлестких ударов кучерских кнутов. Стайки воробьев слетались поклевать навоз на деревянных тротуарах.
Когда старик добрался до набережной Конти, он понял, что устал. И хотя еще минуту назад ему казалось, что он избавился от страха, охватившего его на Центральном рынке, теперь его ноги снова стали ватными. Он из последних сил проковылял по набережной Малакэ и пересек улицу Сен-Пер.
Таша нежилась в горячей ванне. Виктор зашел взглянуть на нее.
— Вы с Кэндзи похожи, он тоже обожает кипяток. Смотри не сварись, ты вся красная.
Он опустил руку в воду и притворился, что обжегся, успев мимоходом коснуться груди Таша.
— Выйди немедленно! — прикрикнула она, брызнув в него водой.
