Атаман Борис решил собирать рохляндское войско вдали от столицы, чтобы не привлекать излишнего внимания вражеских лазутчиков. Возле безымянного горного перевала, в надежно укрытом от посторонних глаз тайном урочище был разбит временный лагерь, в который стекались отряды со всех концов Рохляндии.
Самолично четырежды в день проводил он поверки во вновь прибывших частях, объезжая их с многочисленной свитой и принимая нехилые подношения и угощения — короче, был сыт и пьян круглые сутки. Собственно управленческие функции он давно свалил на министра обороны, периодически наведываясь к нему за отчетом, если, конечно, оставалось время. Оставалось оно не слишком часто, поэтому частенько их беседы носили формальный характер.
Вот и сегодня атаман пребывал не в лучшем расположении духа, а потому побеседовал со своей правой рукой, что называется, с «колес»:
— Как идет весенний призыв?
— Студентов и пацифистов уже построили. Остались только голубые — из них думаем формировать спецбатальоны для заброски в тыл врага, пусть заходят сзади, — оттарабанил генерал.
Наклонившийся к Борису адъютант о чем-то напомнил рохляндскому управителю, и тот, постучав себя по лбу, вопросил:
— Вспомнил! Альтернативную службу наладили?
— А как же — теперь вместо двух лет можно служить три года. Какая-никакая, а все ж альтернатива!!!
Кажется, ответ вполне удовлетворил Бориса Николаича:
— Ну, лады, — заходи вечером в мою палатку, и прыснем это дело.
Генерал, который явно хотел обсудить еще несколько вопросов, потрусил вслед за двинувшимся дальше штабным экипажем, на ходу докладывая шефу: — Вчера поймали Али-бабу и сорок разбойников, куда их?
Однако Борис сегодня, как, впрочем, и всегда, не был расположен решать глобальные вопросы:
— Али к стенке, бабу ко мне. Остальных — в отряд. Больных и режиссеров — в штрафбат!
Штабная машина двинулась по горной дороге в верхний лагерь, где расположились командование и личные отряды рохляндского атамана. Вскарабкавшись на широкую площадку, где полукольцом выстроились многочисленные палатки, машина остановилась напротив центрального шатра.
Тем не менее, Борис, выбравшись из кабины, проигнорировал малиновую дорожку, упиравшуюся прямо в его роскошные по походным условиям апартаменты, и знаком отпустив своих подчиненных восвояси, направился в противоположную сторону — к обрыву, откуда открывался замечательный вид на раскинувшийся внизу палаточный город.
Агроном, с кисетом в руках прогуливавшийся неподалеку в поисках любопытных растений для личного гербария, неслышно подошел поближе и расслышал, как большой рохляндский начальник недовольно бормочет себе под нос:
