С другой стороны, в оккупированной Франции коммунисты с огромным рвением работали над распространением подрывных брошюр, запущенных германской секретной службой, – во многих случаях, правда, совершенно не ведая об источнике, откуда появлялись эти листовки. Даже французская пресса принимала их всерьез. В июле 1940 года коммунистическая газета «Юманите» писала: «Генерал де Голль и другие марионетки британских финансовых кругов очень бы хотели видеть Францию, сражающуюся за Сити, но для этих джентльменов французский ответ таков: mot de Cambonne…» (вероятно, опечатка. Имеется в виду mot de Cambronne – дословно «слово Камбронна» (фр.) – знаменитый ответ Пьера Камбронна, командовавшего Старой гвардией Наполеона под Ватерлоо: «Дерьмо! Гвардия умирает, но не сдается». – Примеч. пер.)
В марте 1941 года другая газета En Avant писала: «Голлисты как представители банкиров Сити обвенчались с британским империализмом».
И 20 июня 1941 года за 48 часов до нападения Гитлера на Советский Союз «Юманите» заявила: «Де Голль и Катру поощряют убийство французов на благо британцев». Два дня спустя деятельность специального штаба Н внезапно прекратилась. С нападением на Россию 22 июня 1941 года французским коммунистам Кремль отдал новый приказ, и они подчинялись ему с тем же безусловным послушанием, как и прежде.
С этого времени германская оккупационная армия очутилась лицом к лицу с тесным и объединенным фронтом. Союз голлистов и коммунистов сформировал облик французского движения Сопротивления, и это был союз, которому было суждено сохранять его значение в течение длительного времени после официального прекращения военных действий.
С германской стороны борьба с деятельностью враждебных разведок поначалу находилась в руках вермахта. Но чем дольше длилась война, тем сильнее разгоралась борьба с движением Сопротивления, а вместе с этим до некоторой степени и борьба с вражескими разведслужбами была передана СД Гиммлера. СД имела свой устав и свои особенные методы, и, к сожалению, Верховный штаб по приказу Гитлера становился все более безжалостным в своих репрессивных мерах, особенно в позиции в отношении расстрела заложников. Абвер придерживался мнения, что расстрел заложников не только противоречит международным законам, но и, вовсе не достигая своей цели и вызывая ужас в сердцах людей, производит совершенно противоположный эффект. В то время как борьба с голлистами велась с обеих сторон в достойной и почетной манере, внедрение коммунистических террористов придало ей на французской стороне абсолютно другой характер. Живые и активные силы коммунизма скоро оттеснили умеренных голлистов от руководства, и с нарастающей частотой начались атаки на военнослужащих германских вооруженных сил, склады и другие военные объекты.
