Он взял у нее полотенце, чтобы стереть капельку с подбородка.
— У тебя и на шее пятна.
Джейми опустил край полотенца в таз и, не спеша, вытер длинную полоску, которая тянулась от уха и — да поможет ему Бог — до самой ключицы. Он сглотнул. Это опасная территория. Но он уже знал, что не повернет назад.
Джейми снова опустил полотенце в воду. Дыхание ее сделалось прерывистым, когда он стер еще одно грязное пятно с безупречной белой кожи прямо над корсажем. Он тоже часто задышал, увидев, как ее соски натянули ткань.
— Твое платье все в грязи, и его все равно уже не спасти, — сказал он. — Тебе лучше снять его и воспользоваться моим плащом, чтобы покинуть дворец.
Она кивнула и повернулась спиной, чтобы он расстегнул пуговицы. Он стал медленно их расстегивать, в душе молясь, чтобы все это вело к тому, о чем он думает. Ему надо бы спросить у нее, что стряслось, где она так перемазалась, но если она не желала обсуждать это сейчас, то и он тоже.
Во рту у него пересохло, когда он спустил платье с ее плеч. Это неправильно, он понимал. Возможно, потом он пожалеет, но ни один мужчина не в силах устоять против такого искушения. По крайней мере для него Линнет — яблоко в райском саду. Безумная страсть, которой он не в состоянии сопротивляться.
Он стоял тихо, не шевелясь, до боли желая прикоснуться к ней. Каждая клеточка в нем пульсировала от желания, когда он стаскивал платье вначале с груди, потом с бедер. С влажным шлепком оно упало на пол.
Переступив через платье, она повернулась, губы ее были приоткрыты. Дыхание его застряло в горле при виде розовых кончиков сосков, виднеющихся сквозь тонкую белую ткань рубашки. Когда он поднял взгляд к лицу, она смотрела на него широко открытыми голубыми глазами, смотрела так, словно он для нее единственный мужчина на свете.
— Джейми… — прошептала она, наклоняясь к нему.
Он притянул ее к себе и впился ртом в губы. Боже, как же он хочет ее!.. Руки Линнет вцепились ему в волосы, язык искал его язык. Желание превратилось в бушующий огненный шквал.
И она воспламенилась так же, как и он. Когда Линнет сцепила руки у него на шее, ему было все равно, рай это или ад. Он стиснул ладонями ее ягодицы и прижал к своему пульсирующему естеству. Сейчас. Он хочет ее прямо сейчас.
Нет, вначале он хочет ощутить ее горячую, обнаженную плоть под своими ладонями. Он оторвался, тяжело дыша. Губы ее припухли от поцелуя.
— Твоя рубашка, — вот все, что ему удалось вымолвить.
