Вспомнилось услышанное где-то на ходу: «Одна винтовка — винтовка, много — оружие. Один самолет — самолет, много — господство в воздухе». И Михалин добавил мысленно: «Одна радиостанция — радиостанция, много — связь». Еле дождался конца тревоги, быстрым шагом вернулся в помещение, где работали конструкторы. Взволнованный, следил, как у чертежных столов собираются люди, мгновенно включаются в работу — будто и не было вынужденной паузы.
В институте он считал большим везением встречу с Асеевым. Теперь по тому же рангу определил участие ленинградцев в производстве радиостанции. Видел, что заводские конструкторы, как, впрочем, и технологи, не просто копировали имевшийся у них образец, а старались творчески осмыслить задание, на каждом этапе работы добиться максимального эффекта. И действовали быстро, умело. Просто удивительно, думал Михалин, как это у них выходит. Инженерный рекорд.
Возвращение восьмого эшелона
— Раз-два, взяли… Еще раз… И еще раз…
Крикам вторят близкие разрывы снарядов. Чугунные станины тяжело, нехотя ползут по дощатым сходням. Грузовики вздрагивают, ощутив тяжесть, сердито ревут моторами.
Железнодорожные платформы постепенно пустеют. За ними открывается рельсовая даль, будка стрелочника, семафор с воспаленно краснеющим глазом.
Грузовики медленно катятся по улицам, вползают на заводской двор. И снова крики: «Раз-два…» Сходни трещат, части станков, облепленные людьми, медленно взбираются на третий этаж, в непривычно пустой цех.
Из бетонного пола торчат погнутые болты, фундаменты возвышаются, как могильные плиты. Станки сопротивляются, нехотя возвращаются на места, где они простояли годами и с которых еще день назад их безжалостно срывали.
Бесполезный путь — на железнодорожную станцию и обратно. Но люди стараются. Тянут, поднимают, толкают, привинчивают, хрипло ругают неподатливые глыбы металла. Непривычно им. Такую бы работу сноровистым такелажникам справлять, а не станочникам, радиомонтажникам, настройщикам, служащим.
Суеты много, но дело идет. Среди добровольных грузчиков то здесь, то там виден среднего роста человек в шинели без петлиц, в сапогах. Он работает, да еще успевает распоряжаться, подбадривать, давать советы. На то он, Иван Николаевич Ливепцов, и секретарь парткома завода, чтобы и во главе стоять и, как все, на равных трудиться. Вытрет платком раскрасневшееся лицо и снова:
— А ну, товарищи. Еще раз: взя-я-а-ли…
Молча толкает станок токарь Сергей Гаврилов. Волнуется: как бы ненароком не повредить машину. Его молоденькая жена, нормировщица Леночка, пытается успокоить:
