Никакой бомбы у Кольки и в помине не было, что тогда на них нашло, неизвестно, но отвечать пришлось по всей строгости. До сих пор жена вспоминает. Сколько же можно!
– Я с тобой, Лид, ведь по-хорошему говорю, а ты...
– А я что, и слово ему не скажи. Бирюк!
Василий отвернулся к окну, чтобы не сказать чего-нибудь покрепче. На это он был мастер! Боль ныла в груди и подсказывала, что сегодня лучше промолчать. Он смотрел на листья, которые стали темно-зелеными, а недавно были салатовыми. Скоро они пожелтеют и упадут под порывами осеннего дождя, думал Василий, а следующей весной снова пробьются из почек мягкие и липкие – и так всегда. В чем смысл этой череды, Василий не знал, и это опять болью ударяло ему в сердце.
Василий заметил, что жены в комнате нет, и никто ему не мешает думать о круговороте дней и о смысле этого вращения. Какое-то время он философствовал, но потом почувствовал беспокойство. Зайдя в спальню, он обнаружил жену перед зеркалом в бюстгальтере. Она примеряла новую юбку.
– Чтой-то ты наряжаешься?
– А тебе-то что, болей. К брату сегодня должен один интересный человек в гости прийти, еще там люди будут, меня позвали.
– Кто же это такой интересный?
– По твоей болезни специалист – директор кладбища.
– Давай вместе пойдем. – Василия и правда интересовало, что же там, после смерти, и Лидия это знала.
– Пойдем, и тебя звали, только смотри: нажрешься, как в прошлый раз, – убью!
– То давно было, и водка у Кольки была несвежая.
– Надевай выходной костюм. Брюки погладь. Все мужики как мужики, брюки себе гладят, ты бы хоть раз что-то в доме сделал.
Василий вздохнул, боль в груди стала тупее. Он взял утюг, тряпку. Поплевал из стакана воды и начал утюжить брюки.
Квартира Лидкиного брата была старинная, с высокими дверями, как в больнице. В ней все время собирались какие-то знаменитые люди. Василия приглашали редко, зная его непростой характер. Приглашали только с женой, чтобы она помогала по хозяйству. Она, женщина трудовая, на это не обижалась, даже, наоборот, гордилась. Дулся на ее брата сам Василий, считая, что его жену эксплуатируют почти как при буржуйском режиме. Дулся, но в гости ходил, когда звали.
Курили на кухне, резали колбасу и сыр, открывали бутылки, пока не пришел кладбищенский начальник. Тогда и сели за стол.
Василий хотел, конечно, сразу перейти к покойникам, поспрошать, не вытворяют ли те чего на старом кладбище. А если вытворяют, то узнать, как администрация борется с такими безобразиями в социалистическую эпоху.
