Они зашли в здание колумбария. Стены в полутьме пестрили именами и фамилиями, втиснутыми в стандартные ячейки, как в разделе объявлений в газете. Сережа подвел Пашу к нужному месту. Под прах Иваныча было отведено сразу несколько ячеек, а за витринным стеклом стояла огромная урна, больше похожая на футбольный кубок.
– Правда, красота? – спросил Сережа.
Паша застыл, как парализованный, глядя на урну. Сережа уважительно решил, что Паша любит красоту и понимает, как работник газеты. И решил помолчать. Но Паша смотрел не на кубок. Рядом в стандартном отделении было написано не как у всех – Иванов, Петров, Сидоров, – нет, там было написано: «Зине Чернота». То есть кому, а не кто там лежит. Тем более Зина Чернота сейчас точно лежала в морге, а не здесь. Паша разволновался. Вместе с Сережей они молча вышли из колумбария, и сторожиха закрыла за ними двери на ночь. Паша пожал Сереже руку, и тот побрел по аллее, туда, где в сумерках кто-то все еще рыл могилу. Паша же отправился домой с твердой решимостью прийти сюда в будний день с отверткой.
На следующий день похороны прошли как положено. Сначала – в морг. От советского сервиса не осталось и следа. Все сотрудники были тихи, аккуратны и вежливы. Никаких неожиданностей не было. Если и возникали маленькие заминки, то их мгновенно исправлял Триц. Береза исчезла бесследно. Не только корней не осталось в яме, но любопытный Паша даже опилок нигде не нашел. Он и сам начал сомневаться, была ли береза.
На поминках немногочисленные родственники и сотрудники говорили хорошие слова про тетю Зину. Сидя в ее квартире с рюмкой водки, Паша почему-то вдруг ясно вспомнил, как однажды явился сюда вечером без звонка – забрать как раз ту самую курсовую работу про Пушкина, и, к своему удивлению, обнаружил, что тетя была не одна. Она пила водку из этих же рюмок с незнакомым ему мужиком в черном костюме. Паша выпил с ними и побежал дальше, никакого значения этому событию не придав. Теперь, обнаружив «почтовый ящик» в колумбарии, он посмотрел на тот случай по-другому. Действительно ли тетя Зина была незнакома с директором Спасо-Преганьковского кладбища, как она написала в записке?
Утром следующего дня, вооружившись большой отверткой, он отправился на кладбище. Все здесь шло своим чередом: проходили похоронные процессии, дворники мели опавшую листву, никому не было дело до человека, вошедшего в здание колумбария. На всякий случай, наученный еще страхом советских времен, Паша взял с собой свидетельство о смерти Зинаиды Чернота, так что, если бы его даже застукали за вскрытием погребений, у него был документ, что это место его тети. Заржавевшие винты поддались не сразу. Несколько раз, оглядываясь по сторонам, Паша прикладывал к отвертке все свои силы.
