Зачатки греческой героической песни должны быть отнесены к эпохе, далеко предшествовавшей возникновению даже самых древних частей дошедших до нас эпических произведений, потому что уже автор первой книги „Илиады" предполагает в своих слушателях подробное знакомство со сказанием о Троянской войне и рассчитывает на то, что Ахилл, Атриды, Одиссей, Аякс, Гектор уже знакомы им[71] Эпическая техника уже достигла высокого совершенства; многие выражения и эпитеты сделались постоянными, выработался художественный эпический стих, гекзаметр, которым пользуются с большим умением. Без сомнения, древнейшей формой этого рода поэзии была отдельная песнь, в которой подвиг героя прославлялся таким же образом, как гимн воспевал деяния какого-нибудь бога. Гомеровский „Рассказ о Долоне" или, еще лучше, Гесиодов „Щит Геракла" могут дать нам понятие об этом роде эпической поэзии, хотя оба эти произведения относятся уже к довольно позднему времени. Мало-помалу стали воспевать в более длинных поэмах целый ряд находящихся между собой в связи деяний одного героя, постепенно переходя все к более сложным подвигам.
Но уже в классический период древности не существовал ни один из этих зачатков греческой героической песни; „Илиада" затмила все подобные былины и этим способствовала их забвению. Таким образом, это эпическое произведение стоит во главе греческой, да и вообще европейской литературы. Но „Илиада" также не представляет собою произведения одного только поэта или даже одного лишь века. Древнее, сравнительно не очень большое ядро, постепенно окружалось позднейшими наслоениями, причем в эпос вставлялись и такие сказания, которые первоначально были чужды „Илиаде"
Указанное древнейшее ядро „Илиады" начинается повествованием о споре царей в греческом лагере под Троей. Агамемнон отнимает у Ахилла его возлюбленную, Брисеиду, после чего последний удаляется от участия в войне и молит Зевса о даровании победы троянцам. Зевс внимает его мольбе; происходит сражение, и ахейцы оттесняются с большим уроном к своему лагерю, где неприятели окружают их. Когда опасность достигает высшей степени, в сражении принимает участие друг Ахилла Патрокл, который падает здесь от руки Гектора. Теперь, наконец, Ахилл забывает свой гнев, бросается в битву и убивает Гектора „у кораблей, в давке ужасной вкруг мертвого тела Патрокла"
До нас дошло от этой поэмы лишь очень немногое, вероятно, только вступление, ссора царей, т.е. первая половина первой книги нашей „Илиады" Все остальное заменено песнями позднейшего происхождения или, во всяком случае, загромождено ими до неузнаваемости. Ближайший толчок к этому дан был стремлением увеличить и превзойти эффект первоначальной поэмы. Так, молитва Ахилла к Зевсу заменена была мольбой Фетиды, — отрывок, высокое поэтическое достоинство которого заставляет нас забыть о недостойной роли, какую играет Ахилл, когда он, точно ребенок, призывает мать на помощь. Такие же побуждения заставили заменить простую осаду греческого лагеря битвой на стенах и у кораблей. Далее, поражение ахейцев, хотя бы оно предопределено было Зевсом только ради Ахилла, служило камнем преткновения для патриотического чувства поэтов. В самом факте, конечно, ничего нельзя было изменить: постарались, по крайней мере, ослабить впечатление поражения тем, что приписали ахейцам множество героических подвигов. Этому стремлению обязаны своим возникновением VIII и XI книги нашей „Илиады"; и так как обе они вошли в состав эпоса, то ахейцы теперь подвергаются поражению дважды, вместо одного раза, как было первоначально. Вступление Патрокла в битву также казалось недостаточно мотивированным в первоначальной поэме. Поэтому дело представили так, будто Агамемнон пытается умилостивить разгневанного героя обещанием возвратить ему Брисеиду и предложением богатых подарков; Ахилл, связанный торжественной клятвой, не может сам оказать содействия, но, по крайней мере, посылает на помощь ахейцам Патрокла. В нашей „Илиаде" эта связь уничтожена вставкой битвы на стенах и на кораблях, к которой непосредственно примыкает вступление в битву Патрокла. Поэтому посольство, отправленное Агамемноном к Ахиллу, должно было предшествовать этим битвам и, следовательно, осталось без результата. Истинный мотив посылки Ахиллом Патрокла, конечно, мифологический, как мифологически обосновано и предание, по которому Патрокл носит оружие Ахилла вместо своего. Переход этого оружия в руки Гектора дает поэту случай придумать рассказ о том, как Гефест взамен погибшего вооружения выковал для Ахилла новое. И здесь опять лежит в основании мифологический мотив. По народному преданию, Ахилл, как и другие солнечные герои, например, Зигфрид, мог быть ранен только в одно место; наша „Илиада" с тонким тактом опускает эту черту и заменяет кожу, которую Фетида сделала непроницаемой в огненной бане, непроницаемым золотым вооружением, которое по просьбе Фетиды выковал бог огня.
