— Слабонервных прошу удалиться! У меня хорошее известие!
У Илека забилось сердце. Лотерейщик имел привычку помечать, какие номера он продал постоянным покупателям. Значит, что-то произошло!
В висках стучало так, что Илек поставил свой стакан на подоконник.
— Я. выиграл? — спросил он, придерживая дверь.
— Не вы, а ваш хозяин! — сказал лотерейщик и снял очки, чтобы лучше разглядеть таблицу.
Илек перевел дух. Ему полегчало. Сердце перестало колотиться. Он снова взял свой чай.
Бурный день подошел к концу, все стало на привычные места.
В понедельник он поедет в летний отпуск. В Берк, на море, зимой. Все будет, как всегда, и он останется таким, как есть. Услужливым, смиренным. Всегда готовым уступить. И никогда не ропщущим на судьбу.
Наверное, когда-нибудь он попадет прямо в рай. Впрочем, кто это знает?
Сосед справа жадно слушал лектора, как утопающий — инструктора по плаванию. Сосед слева спал. Сам же Маркус Брейтор изнывал от жары. Он ослабил узел галстука, расстегнул верхние пуговицы на рубашке, а потом от нечего делать поднял руку и выкрикнул, прерывая оратора:
— Не слышно! Говорите в микрофон!
Лектор сбился и стал растерянно перебирать листки. Сосед слева проснулся, пытаясь сообразить, где он, сосед справа задумчиво склонил голову.
Уж лучше было бы, подумал Маркус Брейтор, пойти в кино. Или на обед к сыну с невесткой. Впрочем, это вряд ли — потом наверняка прихватило бы живот. Сидеть на лекции все же не так вредно. Он толкнул локтем соседа справа и спросил:
— О чем это он там толкует?
Тот стал шептать ему на ухо даты, цифры, подробности. Брейтор ничего не понял и махнул рукой:
— Все это давно известно!
Обиженный сосед отвернулся и снова принялся конспектировать.
Сидевшая сзади Сюзи Вагарднер потерла себе шею, потом подбородок, вздохнула. Не заболей ее подруга, она бы ни за что не потащилась так далеко от дома, на вечер, устроенный каким-то захудалым клубом. Но на пригласительном билете значилось: после лекции — буфет. И она дожидалась.
Маркус Брейтор смотрел в потолок. Ничего интересного там не было. Даже мух. Чтобы хоть что-то предпринять, он поскрипел стулом. На него пару раз шикнули, но и все, дать волю раздражению не получилось. Он обернулся — не расшевелить ли сидящих позади? Сказать, например, что они пихают ногами его сиденье. Или слишком громко разговаривают.
Предлог найдется.
И тут он встретился глазами с Сюзи Вагарднер.
В пятьдесят лет она отличалась особой, несмазливой красотой, которая сразила Брейтора.
