— Ты говоришь «извини»? — переспросила она.
— Мне просто захотелось поговорить с ней, Мюриэл. Любопытство, понимаешь? К тому же она была в таком скверном состоянии, что я подумал, мы могли бы ей помочь…
Он изо всех сил сжал зубы, чтобы побороть намерение ослабить напряжение шейных мышц Мюриэл, погасить плещущую в глазах панику. Смертный человек успокоил бы ее, верно? Лил Уоллис утешил бы ее. Но где же тот самый, нужный путь? Допустил ли он ошибку, сохранив бесстрастное лицо, не выказав силы, способной укротить ее страх? Она отвернулась.
— Тут появился Лил Уоллис, и мне пришлось опять стать негром. Ребенка охватила паника, и я… мне пришлось…
— Как ты мог? — шепнула она.
— Мюриэл, это не то, что ты думаешь. Я не желаю ни награды, ни орудия в своих руках. Просто подумал: девочка вот-вот осиротеет. Мы бы могли… мы ей нужны.
— Ты же обещал мне, Иоанн, — прошептала Мюриэл. Слова обожгли сердце Иоанна.
— Мюриэл, я знаю, что допустил ошибку. Но дело сделано. Мы бы могли, как семья, с любовью…
Резко повернувшись, она оказалась лицом к лицу с Иоанном и бросила ему:
— Иоанн, как можешь ты быть тем, кто ты есть, и притом быть таким глупцом? Загляни в глаза этой маленькой белой, обрати внимание, как она смотрит на меня. Это не дочь, Иоанн. Это рабыня. И ты думаешь, мне хочется такого?
Было бы так просто, так легко. «Ох, Иоанн, — сказала бы она. — Ты прав. Дело в том, что я не в себе, потрясена, но та несчастная крошка — приведи ее. Давай же вместе позаботимся о ней».
Но в этом случае он потерял бы ее. И у него были бы две рабыни.
— Мне этого хочется, Мюриэл, — шепнул он. — Что, я должен просто отказаться от нее? Я же отвечаю за нее…
Мюриэл подошла к мойке и оперлась на нее, ища опоры.
— За меня ты тоже отвечаешь, Иоанн. Меня ты тоже выбрал. Ты сам так сказал. — Она несколько раз потерла уголок глаза, словно туда что-то попало. — И что же теперь? Мы убежим из дома, оставим моих родных? Начнем новую жизнь ради тебя и твоей белой дочки, я же стану прислуживать вам? — Она подалась к нему, лицо ее потемнело, словно вино, голос дрожал. — Или же ты собираешься просто изменить всех так, чтобы они не возражали против белой? Или же чтобы вообще ничего не соображали? Ты что, собрался проделать несколько трюков с тетушкой Гертрудой и Лилом Уоллисом, проповедником и полицией? Что, нам всем грозит превратиться в послушных тебе дрессированных собачек?
Он поднялся со стула, руки повисли вдоль туловища. Ложку для мороженого он опустил на стол. Если бы в кухне находились подобные Иоанну существа, они бы услышали в клацанье ложки по столешнице гневную громкость. Мюриэл же лишь посмотрела на него.
