— Никогда мне не дать тебе того, что ты хочешь, — сказал он.
Мюриэл разрыдалась.
Он поразился, и на мгновение в его древней части всколыхнулась волна ужаса. Неужели он утратил что-то такое, отчего смертные принялись его удивлять? А он и не заметил. Прежде он ясно и четко предвидел их поступки, с той же легкостью, с которой знал, как подпрыгнет котенок, нацелившись на покачивающийся над ним на веревочке бумажный бантик. Но теперь он словно оказался в неведомой стране.
Он обнял Мюриэл, ее склоненная голова уткнулась лбом ему в плечо.
— Глупец, ты просто глупец! — рыдала она, — Никакой ребенок мне не нужен, мне нужен только ты.
Непонятное чувство, то ли радость, то ли грусть, теснило Иоаннову грудь, рвалось из груди в горло, отразилось на лице. Оно появилось нежданно, внезапно, породив глубокий вздох. Больше Иоанн не знал, кто он на самом деле.
Они прильнули друг к другу. От слез Мюриэл промокла рубаха на плече, тело его сотрясалось от дрожи. И вот он почувствовал, что уже его собственные непрошеные слезы струятся по щекам.
— Иоанн, — хрипло шепнула Мюриэл, — скажи мне сейчас же. Не желаю больше слушать о твоих благих намерениях, мне нужна правда. Есть ли надежда для этой маленькой девочки? Ты можешь отменить то, что сотворил?
Здесь было так покойно, в объятиях Мюриэл. В безопасности этого места он подумал о плане, который придумал по дороге домой, и понял, что от задуманного разит гордыней — гордыней князей. В безмолвии молчания Мюриэл почувствовала это и напряглась.
— Вы, смертные, — сказал он, и слова грязью вязли у него в горле, — вы вечно бродите с громадной пустотой внутри себя, словно хотите забраться обратно во чрево. Думаете, что мы заполним эту брешь. Стоит вам хоть раз ощутить эту жажду… вы уже не отцепитесь. Вы скорее умрете, но не покинете нас. Может, я смогу заставить ее забыть, но жажда останется.
— Что будет, если оставить ее здесь? Или нам уйти вместе с ней? — Мюриэл покачала головой. — Или если с ней уйдешь один ты? Так ей будет лучше?
— Я не знаю.
Мюриэл вырвалась из его объятий:
— Господи, Иоанн! Так подумай! Он посмотрел на свои руки.
— Думаю, она станет чем-то вроде ребенка и чем-то вроде награды и, может, воспрянет. — Он почувствовал, как щекам стало горячо-горячо. — Нет. Лучше ей не будет. А мне нужно стать тем… кем я был.
Мюриэл затрясло, она закрыла глаза. Спрятала лицо в ладонях.
— О господи, о господи, — всхлипывала она. Иоанн молчал.
Фартуком она вытерла слезы.
