Пленный сообщил, что он из легкотанковой дивизии армии Клейста. Из его слов мы поняли, что эта дивизия имеет задачу бокового прикрытия армии, которая ещё в полдень овладела Радзехувом и Стоянувом. Сведения важные, нужно торопиться.
В Красне мы прибыли с опозданием на час, но штаба ещё здесь не было. Сдав органам безопасности шпионку и пожелав счастливого пути жене пограничника, мы поехали навстречу дивизии, движение которой задерживали налёты немецкой авиации. Дивизия то вытягивалась на шоссе, то опять уходила с него, поджидая в роще, пока наши истребители очистят небо.
*
Чуть свободная минута - мысли одолевают меня. Три дня войны, только три дня, а какая пропасть в моём сознании отделяет мирное время от сегодняшней действительности!
В разведке у меня иногда закрадывались сомнения, правильно ли действую, но я отгонял их, уверял себя, что действую правильно. Теперь я опять начинаю сомневаться, выполнил ли я в разведке долг командира. Да, конечно, комдив похвалил меня за обстоятельный доклад, но ведь я мог выполнить задание в два раза скорее, если б не отвлекался от прямых обязанностей. Зачем было собирать по дороге отставших красноармейцев, заниматься ловлей шпионки, разговаривать и возиться с женой пограничника? Сколько это отняло у штаба драгоценного времени! Я опоздал на целый час, а ведь мог вернуться раньше назначенного срока, и мы бы уж неслись навстречу обнаруженному противнику.
Я обвиняю себя в том, что в такой, возможно, решающий для судьбы армии момент я не сумел целеустремлённо,
не распыляясь, выполнить приказ своего командира, и в то же время спрашиваю себя: мог ли я, советский командир, равнодушно пройти мимо всего того, что видел?
И почему Васильев, для которого, кажется, нет ничего более священного, чем долг солдата, словом не обмолвился, когда я, сообщи" результаты разведки, доложил, что по пути пришлое!" отвлечься от прямых обязанностей?
Кривуля тот, видимо, нисколько не сомневается в том, что мы действовали правильно.
Опять разведбат движется в голове первого эшелона. Моя рота направляющая.
Прошли Красне. До Буска, где мост через Западный Буг, ещё два километра.
Конец нашей колонны танков и автомашин теряется в Красне. Кажется, по шоссе ползёт огромная серая гусеница, разрезая тёмно-зелёный разлив поля, на котором рощи и хутора выглядят, как островки. Солнце клонится к западу. Там, где скоро заалеет закат, в Западный Буг под острым углом впадает его приток, тот самый, который я переехал на окраине Красне. Мы движемся в треугольнике этих рек по шоссе вдоль железной дороги. Юго-восточнее, где-то километрах в десяти, также на Броды, идёт другая дивизия нашего корпуса. Должно быть, это над ними кружатся немецкие самолёты.
