— Да перестань же! — крикнул Крафт, хватаясь за подставку зрительной трубы, как за руль. — Чего тут еще ждать?
— Чем дольше мы подождем, тем больше будет наше изумление, — ответил Аванти со своей как бы внутрь обращенной улыбкой. — Скажи-ка, Александр, что ты думаешь увидеть?
— Я ровно ничего не думаю, Аванти. Не томи ты меня муками ожидания.
А что, если никакой перемены не окажется?
— Только бы нам увидеть под собой наше красное пятнышко, и то хорошо.
— Представь, что оно было создано игрой воображения, оптическим обманом. Что это было просто красным кружком на линзе объектива.
— Да перестань же! У тебя в глазах красные круги!
Аванти спустил трубу и установил ее. Затем уселся на место и приблизил глаз к окуляру.
— Итак?…
— Чего ты медлишь!
— А ты ни в чем не сомневаешься?
— Будешь ты смотреть? Или дашь мне? — спросил Крафт, готовый рассердиться.
— Пожалуйста, доктор Дубиус — поддразнил его Аванти, уступая ему место. Это было шутливое прозвище, которое он давал другу, когда тот не сразу соглашался с его гипотезами и планами.
Крафт обхватил трубу руками и долго сидел, склонясь над окуляром. Пот выступил у него на лбу; он выпрямился, переменил глаз, предварительно протерев его и прочистив линзу окуляра, и снова уставился в трубу.
Но вдруг он поднял от окуляра свое пылающее лицо и крикнул:
— Ничего нет, Аванти! Ничего не видно!
Аванти только улыбнулся.
— Ни признака Марса, словно его и не бывало.
— Или ты ослеп на оба глаза, Александр?
— Так посмотри сам.
Аванти спокойно взялся обеими руками за трубу, незаметно для друга нажал какую-то пружинку и устремил свой ясный взор в окуляр.
Он смотрел долго и пристально, и когда, наконец, поднял лицо от окуляра, оно вместо ужаса отражало какое-то проникновенное просветление.
— Ну, что? — крикнул Крафт. — Разве не ужасно?..
— Это превосходит самые смелые мои ожидания, медленно прошептал Аванти. — Взгляни сам, Александр.
— Я достаточно нагляделся. Нечего надо мной издеваться.
— Глупый Дубиус, ты ведь смотрел в закрытый объектив. Теперь щупальце свободно.
Весь дрожа от восторга, созерцал Крафт то, что уже видел Аванти. Красное пятнышко, прежде так неверно мерцавшее во мраке, теперь выросло в большое круглое светило с ясно различимым диском — ликом планеты, изборожденным глубокими разветвленными морщинами. Блики солнца оживляли, заставляли улыбаться этот лик, которого еще ни одно земное око не видало на таком близком расстоянии. Легкими, едва заметными контурами проступали на Марсе «части света», словно причудливо разветвляющиеся жилки на лепестке розы. Он видел изумительную сеть прямых, параллельных или пересекающихся линий — каналов, стоивших земным астрономам стольких бессонных ночей и стольких гипотез. Синеватые теневые полосы сплетались в узлы и снова разбегались лучами, бороздя красноватый светлый диск планеты, как голубые жилки на розовом мраморе. Крафт весь дрожал, созерцая эти «линии судьбы» на полном лике планеты. Ни один римский гаруспик не исследовал с большим увлечением расположение окровавленных внутренностей жертвенного животного.
