Первой, вспоминал я с грустью, была Элен. Она была блондинкой, ласковой и уступчивой, хотя ей и не хватало воображения. Мы с ней неплохо проводили время до тех пор, пока ее муж не вернулся из своего полета; он оказался славным малым и отнесся к этому с юмором, но дал понять, что у Элен теперь будет очень мало свободного времени. К счастью, я к этому времени уже установил дружеские отношения с Айрис, так что перерыва у меня почти не было.
Айрис была, пожалуй, единственной в своем роде. Даже теперь я не могу вспомнить о ней без смущения. Когда мы расстались — только из-за того, что человеку иногда необходимо хоть немного поспать, — я дал зарок не подходить к женщинам целую неделю. Но на второй день как-то случайно мне в руки попалась книжка древнего писателя Земли по имени Джон Дони — советую почитать, если вы знакомы с примитивным английским языком, — и в ней было одно трогательное стихотворение, которое напомнило мне, что ушедшее время никогда не вернешь.
Как это верно, подумал я, после чего надел свою форму космолетчика и пошел на пляж единственного моря Диадны У. Мне нужно было пройти по пляжу не более пятисот метров, чтобы увидеть дюжину возможностей, отвергнуть несколько добровольных предложений и остановиться, наконец, на Натали.
Сначала у нас все шло прекрасно, но потом Натали стала ревновать меня к Рут (или это была Кей). Я не выношу девушек, которые относятся к вам, как к собственности, и поэтому я порвал с ней после бурной сцены, кончившейся битьем посуды. Из-за этого я болтался пару дней без дела. Тут на помощь мне пришла Цинтия, но я не буду вас утомлять деталями.
Я предавался этим нежным воспоминаниям, пока одна звезда уменьшалась в размерах за кормой корабля, а другая разгоралась впереди. Во время этого полета мне приходилось бороться с собой, чтобы не смотреть на фотографии из соответствующих журналов, развешанные в моей каюте, так как я решил, что они только расстроят меня. Это было ошибкой: мое воображение рисовало еще более совершенные образы, и, чем полнее становилась моя коллекция воображаемых портретов, тем труднее мне было бы в следующий раз найти себе пару.
Не думайте, пожалуйста, что это занятие повлияло на исполнение мною обязанностей служащего Галактической Разведки. Это только во время длинных и скучных перелетов от звезды к звезде, когда мне было не с кем поговорить, кроме электронного вычислителя, я давал волю своему воображению. Макс, мой электронный коллега, был неплохим компаньоном, но нельзя требовать от машины, чтобы она понимала некоторые вещи. Я часто ранил его чувства, когда находился в плохом настроении без видимых для него причин.
