Даже его первый крик, - крик новорожденного, - был исполнен значения и мудрости, а взгляд поразил видавшую виды повивальную бабку. Говорить он начал еще в пеленках, считать научился к девяти месяцам, читал и писал в год и четыре месяца от роду. Все науки и учения он постигал с необыкновенной быстротой.
Родились Тупак и Мудрак в один год, жили рядом, - как тут не подружиться!
И хоть один из них был, как мы сказали, умен, а другой, пожалуй, что, глуп, как пробка, сделанная из обглоданной сердцевины кукурузного початка, они дружили и играли вместе. И не было у них ссор: Тупак признавал мудрость Мудрака, и не тяготился этим. Мудрак же любил доброго, простодушного Тупака, как брата.
Когда же им исполнилось по девять лет, случилось вот что. Город охватил большой пожар, в котором сгорели оба дома их отцов, погибли и сами их отцы, а заодно и матери. Сгорели также слуги, скот, виноградники и сады.
Остались Тупак и Мудрак одинокими и в нищете.
Не умер, - значит живи!
Тупак пошел на базар и стал подмастерьем у своего дяди - холодного сапожника. Как ни бил его дядя, как ни мучила его тетя и, особенно, двоюродная сестра, ничего, кроме вощения и смоления дратвы он долго делать не мог. Но Тупак не унывал, всегда оставался веселым и добрым, любил своего дядю и свою тетю, и даже двоюродная сестра видела только его улыбку. Три года и восемь месяцев ушло на то, чтоб он научился хотя бы подшивать и делать набойки. Еще через три года и четыре месяца он скроил и сшил первые пинетки для младенца... Заказчик ругался, и с трудом удалось его уговорить заплатить хотя бы пол цены.
Когда ему исполнилось шестнадцать лет, дядя посадил его за отдельный столик у восточного входа на базар и Тупак начал самостоятельную работу. Работал он, прямо скажем, неважно, но и плата за его труд была самой низкой в
Городе, поэтому нашлись и для него заказчики, и на каравай серого подового хлеба и кувшин домашнего вина он все-таки зарабатывал.
Через несколько лет дядя умер, двоюродная сестра вышла замуж и уехала в другой город, тетя постарела и стал Тупак хозяином в лачуге сапожника. Тогда Тупак смог жениться на дочери сторожа базара и жить с ней счастливо, регулярно производя на свет потомство.
Жена Тупака любила его таким, какой он есть, о другом муже не мечтала и была неприхотлива во всем прочем.
Принесет Тупак вечером каравай серого подового хлеба и кувшин красного домашнего вина, отрежет она ему кусок, нальет стаканчик, он съест все и выпьет, а потом скажет: "А теперь, жена, дай мне кусочек холодной баранины!" жена отрежет ему еще кусок хлеба, он ест и похваливает: "Вот так барашек! Давно не едал такого нежного... Ну и мастерица же ты у меня!" А в другой раз он попросит жареной рыбы, или курятинки, а к ней белого ароматного вина, на десерт же спросит ореховый торт с рюмочкой рома, или чашечкой кофе - ни в чем ему отказа нет! Жена знай отрезает от каравая серого подового хлеба по кусочку, да подливает в стаканчик все то же домашнее вино, Тупак же нахваливает и восхищается.
