— Нет, пожалуй, не бордель.
— Не поверите, но я в первый раз вижу…
— Мне стыдно признаться, но я тоже в первый раз вижу…
— Что? — спросил Вест.
— Ах, эта наша дыра!
— Ах. эти наши ужасные законы!
— Законы? — спросил Вест.
— Мы не представились. Илана. Мой муж, он работает на Седьмой — вы понимаете? — на Седьмой улице, говорит…
— Милочка, ваш муж здесь никого не интересует!.. Эсмеральдина. Для вас — Эсси.
— Очень приятно, — сказал Вест.
— Мы знаем… — прошептала, склонившись, Эсмеральдина в голубом.
— Знаем… — откликнулась Илана в сером.
— Да? — сказал Вест.
Эсмеральдина все теснее прижималась к нему. Она была мягкая. Все-таки бордель.
— Пожалуйста, умоляем вас, вам же нетрудно…
— Умоляем…
“Что?” — подумал Вест.
— Смотрите, гобелен! — пропищала Илана в сером. — Говорят, он очень старинный… Пусть он упадет! Нет, пусть он вспыхнет и упадет. Прямо на Абри Кудесника, то-то будет смеху!
— Илли, — строго сказала Эсмеральдина, отлепляясь от Веста. — Илли, вы переходите. Гобелен, — это вообще не то. Сделайте… сделайте, чтобы разом погасли все светильники и загорелись свечи! Ну. пожалуйста! Вы же все равно потом будете, сделайте сейчас. Пусть все видят, что это мы вас упросили. Мы вас умоляем…
Вест сглотнул, чтобы пропал комок в горле.
— Илли, мы ужасные нахалки! Гость с дороги, а мы совершенно не ухаживаем… Но, право, нам так интересно… Угощайтесь же, угощайтесь! — Треща в оба уха восторженную бессмыслицу, они принялись его потчевать.
Еда.
То, что эти бабы наворотили ему в красивую квадратную тарелку, было очень похоже на копченую рыбу, очень похоже на окорок и очень похоже на салат из осьминогов с очень похожими на шинкованный лук дольками. Прибор был наистариннейшего серебра. Вест украдкой оглядел стол. Стол прогибался от изысканных закусок и пикантных блюд, но все было смешано в кучу, нежное — он попробовал — филе нарублено неряшливыми толстыми ломтями, пергаментные обертки от фаршированных дроздов валялись меж тарелок и в самих тарелках, сыр-пикан плавал в неприятного вида соусе, ополовиненные бутылки без этикеток, ополовиненные плошечки, соусницы, залитая и загаженная скатерть…
Вест перестал пробовать и начал есть. От соседок он постарался отключиться.
— Ерунда, — веско сказали напротив.
Вест посмотрел — пожилой розовый мужчина обращался к субъекту с лицом, как подошва.
— Ерунда, маслом вы вообще ничего не добьетесь, сударь. Посмотрите на меня, — он коснулся щек, — нежная кожа, никаких следов. А почему? Имею продукт знаменитейшей фирмы, я вам говорил…
