— Якобы кто-то придет ко мне утром, — тихо пробормотала Пенелопа. Она изо всех сил цеплялась за тоненькую нить, что удерживала ее от падения в пропасть беспамятства. — Но мадам не сказала, кто именно.
— И тем не менее продала вас мне на ночь?
— Сказала, что позаботится о том, чтобы тот мужчина ничего не узнал. Кто-то заплатил за то, чтобы я оказалась здесь. — Ей очень хотелось высказать вслух свои подозрения, назвать имя подозреваемой, но она удержалась от бездоказательных заявлений.
Заглянув в глаза Пенелопы, Эштон понял, что расспрашивать ее сейчас нет смысла — она была на грани обморока. Он окинул взглядом своих друзей, молясь о том, чтобы они хоть что-то придумали. Ему совершенно не хотелось во все это впутываться, но он не мог уйти, оставив Пенелопу заботам своих друзей и ее братьев. И конечно же, он не мог оставить ее у миссис Крэтчитт.
— Мальчики могут выбраться через окно, — сказал Брант. — Как только они окажутся на земле, мы поднимем веревку и я обвяжу ею тебя, Эштон. Ты возьмешь девушку, и мы спустим вас обоих через окно. Корнелл, ты пойдешь к карете и подождешь их там. Уитни, Виктор и я будем ждать здесь, пока ты не доставишь мальчиков и леди домой. Мне бы еще хотелось кое-что сделать тут до того, как мы покинем это место, — пробормотал он и, нахмурившись, взглянул на Пенелопу.
— Нам не нужна помощь. Мы сами можем доставить ее домой, — заявил Артемис.
— Грех отказываться от помощи тогда, когда она действительно требуется, — сказал Брант, обращаясь к мальчику. — Идти она не может, а ты не сможешь пронести ее по улицам, не привлекая к себе ненужного внимания. А теперь — марш в окно. Нам ведь не нужно, чтобы всю нашу компанию застали в этой комнате, верно?
Губы Артемиса шевельнулись — словно он пробормотал ругательство. Но юноша сделал так, как ему велели. Через минуту все мальчики спустились вниз, и Брант поднял веревку. Когда Эштон готовился к спуску, он заметил, что веревка была из тех, что используют для швартовки судна моряки. Не веревка, а крепкий прочный канат. В стену впился острый крюк. Эштон поразился тому, что не услышал при этом характерного звука. «Очевидно, похоть оглушила меня», — решил виконт. Неохотно передав Пенелопу Виктору, он терпеливо ждал, когда Брант надежно обвяжет его веревкой. Когда Брант объявил, что веревка надежно закреплена, Эштону понадобилась вся сила воли, чтобы не выхватить Пенелопу из рук Виктора, — так капризный ребенок не желает расставаться с любимой игрушкой.
