- Может, вам будет проще, если мы станем говорить о них, как об ублюдках?
- Я предпочитаю говорить о них, как о детях.
- Меня насчет вас предупреждали, - сказал Донахью. - Что у вас могут быть принципы. Эти штуковины, которые годятся только чтобы показать, будто одна задница чище другой. Мои пятнадцать ребят здесь для того, чтобы разрешить ваши сомнения. Чтобы... помочь вам, если это потребуется. Где они?
- На лодочной прогулке.
Уриен встал и прошел к окну, откуда открывался вид на Маячный остров.
- Вон они. Я могу подать, знак, чтобы они вернулись.
- Не стоит. Кто с ними в лодке?
- Слуга и нянька.
Вид у Уриена был такой, словно он отвечал, не вникая в суть. Весь он был там, у потемневшей линии горизонта.
- Какого черта... - пробормотал он. - Эй, на дворе! Поднимите флаг штормового предупреждения! Пусть возвращаются!
- Часто у вас так внезапно портится погода?
- Я вижу такое в первый раз. Если я велю спустить лодки, ваши люди выйдут со спасательной экспедицией в море? Моих слишком мало.
- Нет, - сказал Донахью. - Оставьте, как есть. У вас замечательный шанс не замарать белых ручек. Нянька, - спросил он спустя минуту, покусывая ус, - молодая?
- Да.
- Успел?
Уриен покачал головой, не отрывая глаз от лодки, раскачиваемой волнами на самом пределе человеческого зрения.
- Да вас там что, кастрируют?
- Нет, - язвительно отозвался Уриен. - Оставляют на всякий случай. Вдруг отлучат.
Ударила разветвленная молния. Вода внизу, под скалами, казалась отсюда совершенно черной, испятнанной клочьями белой пены. Веспасиан, сообразила Аранта, с его мраморной окраской в этой воде был бы совершенно невидим. Уриен, опиравшийся о подоконник с таким видом, будто охотно выскочил бы наружу, казался совершенно потрясенным. Сильнейший ветер хватал с верхушек волн пригоршни воды и пены и швырял ему в лицо, но он того словно не замечал, как пикирующий ястреб. Там, где Донахью, без сомнения, забавляясь, видел лишь бессилие человека перед лицом стихии и обстоятельств, на самом деле пылала вынужденно сдерживаемая страсть оказаться сейчас в другом месте, там, где усилием воли творилось невозможное. Пусть - не поверить, но увидеть собственными глазами, а не мараться в то же время о человеческую грязь! И от окна он оторвался со вздохом, значившим для Аранты только одно: об успехе затеянной Кеннетом игры они узнают не раньше завтра. А сегодня у них другая роль. Своя. Может быть, даже более трудная. Которая точно так же должна быть разыграна по нотам без фальши. Иначе все пропадет пропадом.
