— Мсье Сигерсон, входите!
Определенно, мой приход не вызвал у нее особого удивления. Когда я спросил ее, почему, она улыбнулась.
— Но я столько слышала о вас от Ирен! Она велела мне полагаться на вас, как на нее саму, а я верю ей во всем! У нее было что-то вроде предчувствия, что вы придете ко мне.
Не заметив мой вздох облегчения и благодарности к предусмотрительной мисс Адлер, молодая женщина представила меня своей инвалидке-опекунше, развеселой Матушке Валериус, сидевшей на кровати с пологом под тяжелым стеганым одеялом и жизнерадостно приветствовавшей меня.
— Cherie, предложи мсье Сигерсону чая!
— Разумеется, grandmaman! — ответила девушка и выскользнула из комнаты прежде, чем я успел возразить.
— Она хорошая девушка, — сказала старая дама, кивнув в направлении двери.
— Как вы с ней познакомились? — спросил я.
— Ее отец, бедняжка, снимал у меня комнаты, пока его не прибрали.
— Прибрали?
Она возвела очи горе.
— Милый человек, просто святой, а как он обожал свое дитя!
— Насколько я понимаю, он был ее единственным учителем музыки?
— Как вы сами можете слышать, другой ей и не нужен!
Между тем, девушка вернулась с подносом, на котором было аккуратно расставлено все, что требовалось для чаепития.
— Отведи своего гостя в гостиную, дитя мое, — распорядилась Матушка Валериус. — Вам незачем развлекать меня.
Кристин пыталась возражать, но, наконец, уступила мягкому, но настойчивому тону своей опекунши.
— Да, Ирен сказала мне, что вы придете, — повторила она, наливая напиток в мою чашку и протягивая мне. — Как это было предусмотрительно с ее стороны — поручить вам защищать меня, когда сама она собирается уезжать в Амстердам. Я подумала, что вы, может быть, станете моим вторым ангелом, — добавила она с лукавой улыбкой.
— Вторым? А мадемуазель Адлер вы считаете первым?
— О нет! — она с трудом подавила смешок. — Я восхищаюсь мадемуазель Адлер, и она много значит для меня, но она никак не может быть ангелом.
Я молча согласился с ней.
— Вам известно что-нибудь о Призраке Оперы? — начал я.
К моему изумлению, она искренне рассмеялась.
— Нет никакого Призрака Оперы!
— Нет? Но…
— Это и есть мой первый Ангел!
Вряд ли Кристин поразила бы меня больше, если бы вдруг взлетела с места, впрочем, она была так взволнована, что казалась вполне способна на полет.
— Так Призрак — это не призрак, а ангел?
— Я вам все расскажу, — пообещала она, с экстатическим возбуждением, от которого мне стало несколько не по себе. — Я очень хочу вам рассказать! Когда отец учил меня петь, он часто рассказывал об Ангеле музыки.
