Приближаются ряды жилых модулей, дорожки, посыпанные битым кирпичом, плац с бюстом Ленина, штабной дворик с маленьким фонтанчиком, ангар столовой, баня с бассейном под рваной маскировочной сетью…
Я вижу фигурки летчиков и техников, выруливающие и взлетающие вертолеты, пылящие топливозаправщики, садящиеся истребители-бомбардировщики с расцветающими сзади куполами, и над всем этим — ржавые горы, синее небо, белое солнце…
Здесь ничего не изменилось за эти годы, здесь все по-прежнему.
А это значит — я вернулся. Открываю дверь, ставлю стремянку, спускаюсь на ребристый металл площадки. И вижу наших — они уже идут ко мне…
Первый боевой
Прибывших летчиков разместили в палатках — старая эскадрилья еще несколько дней ждала «горбатого» (ИЛ-76), чтобы улететь в Союз, и, естественно, продолжала занимать «модули» (сборные щитовые бараки). Ночью грохало и ухало — по горам били гаубицы, над палаткой с шелестом пролетали снаряды, вот спустили воду в огромном унитазе — над головой, казалось, едва не касаясь брезента, с воем и гомоном пронеслась стая эрэсов «Града». Никто не мог уснуть. (Через неделю, уже в модулях, никто не просыпался, когда по фанерным стенкам акустическими кувалдами лупила артиллерия, и от этих ударов с полок валились будильники и бритвенные принадлежности.)
Наутро 23 декабря лейтенант Ф. и лейтенант М. приняли борт № 10. Старый его хозяин, беспрестанно улыбаясь, открывал и закрывал капоты, бегал кругами, пинал пневматики, хлопал ладонью по остеклению и, наконец, крепко пожав руки лейтенантам, со словами «не ссыте, машина хорошая, сильная», унесся со стоянки, не оглядываясь.
После обеда, когда лейтенант Ф., которому выпало летать первую неделю, осматривал новоприобретенный борт, к машине подошли двое летчиков в выгоревших комбезах. Судя по их виду, оба были с большого бодуна — скорее всего, они вообще сегодня не спали, празднуя прибывшую замену.
— А где Андрюха? — спросил у борттехника летчик постарше. — Или он уже заменился?
Борттехник кивнул, надеясь, что летчики уйдут.
— Ну, что, брат, полетели тогда с тобой… — вздохнул старший, и оба летчика с трудом полезли в кабину.
Борттехник, ничего не понимая — первый день, предупреждать надо! — полез следом. Запустились, вырулили в непроглядной желтой пыли, запросились, взлетели.
— Садись за пулемет, друг, — сказал командир. — Наберем высоту, сядешь обратно. Летаем на потолке, чтобы «Стингер»[10] не достал. Слава богу, это наш крайний вылет, отработали свое. Теперь ваша очередь.
