— В наших условиях это невозможно, — Грабнер развел руками. — Это придется оставить до Берлина. Но я убежден, ничего нет, что могло внушать бы опасения. Прошу меня извинить, — он наклонил голову, — ждут другие раненые. Если я потребуюсь, всегда к вашим услугам.
— Благодарю, Алекс, — Маренн слабо улыбнулась. — Вы тоже можете рассчитывать на меня. Пока я здесь, готова оказать любую помощь.
— Да, светила из столицы для нас всегда подарок, — Грабнер доброжелательно кивнул. — Новые методы, новые лекарства, о которых мы в условиях ближайшего войскового тыла узнаем далеко не сразу. Вот недавно приезжал один очень любопытный молодой человек. Из вашей клиники Шарите. У него еще такая странная ассистентка, знаете ли, белая вся, похоже, альбиноска, и явно с неадекватной психикой. Как его фамилия? — Грабнер наморщил нос. — Запамятовал. Оберштурмфюрер СС. Но с очень, я бы сказал, нестандартными представлениями о нашей профессии. Странный, странный молодой человек.
— Альбиноска? — Маренн пожала плечами.
— Господин майор, — в палату заглянул санитар, — все готово к операции.
— Да, да, — спохватился Грабнер. — Сейчас иду. Фрау Ким, я еще загляну к вам.
— Конечно, благодарю.
Грабнер вышел, Маренн тоже направилась к двери. Она чувствовала, что Скорцени пристально смотрит на нее, и как-то инстинктивно опустила голову, чтобы избежать взгляда.
— Это правда? — он произнес глухо, но в голосе чувствовалось напряжение.
— Что? — теперь она отважилась повернуться и посмотреть ему в лицо.
— То, что ты сказала мне там. Что я для тебя все равно, что для этих военнопленных — надсмотрщик в лагере? За все это время так ничего и не изменилось?
Она почувствовала, как от волнения у нее комок встал в горле. Но молчала.
— А Шелленберг? — продолжал спрашивать он. — Не надсмотрщик? Я знаю, ты часто бываешь у него в Гедесберге, и даже ездишь в его берлинскую квартиру. Неужели у Штефана так много неприятностей в армии, что без Шелленберга просто невозможно обойтись.
— Я не намерена оправдываться, — собравшись с силами, Маренн решила не торопиться с отступлением. — И не обязана ничего объяснять. Что касается господина бригадефюрера, на его берлинской квартире я была всего лишь один раз…
— В тот день, когда в его дом угодила английская бомба. Незадолго до поездки сюда. Мне сказали, что ты собирала раненых на Курфюрстендамм, — Скорцени заметил язвительно. — Но это явно не входит в твои обязанности, собирать раненых на лестнице у Шелленберга, и уж тем более не имеет отношения к Штефану.
