— Фриц, где я? — едва шевеля губами, спросила она.
— В лесу, — усмехнулся он. — Ну и задала ты нам работку! Мы весь день тебя ищем. Думали уже все, конец, замерзла где-нибудь, не найдем. Или партизаны нас опередили. Как же ты забрела так далеко? Ну, ладно, — он похлопал ее по руке. — Благодари Айстофеля, — потрепал пса по жесткому загривку, — если бы не он… Но времени нет, надо торопиться, оберштурмбаннфюрер ждет.
Маренн внимательно посмотрела на адъютанта. Что-то прояснилось в се голове, в памяти мелькнули искаженные страхом лица людей, сполохи пламени, в ушах зазвучали надрывные крики жертв. Глаза ее снова почернели.
— Я не пойду, — произнесла она глухо.
— Почему? — удивился Раух и сделал солдатам знак отойти.
— Я не пойду, — повторила она, отворачиваясь. — Я не хочу его видеть. Я не могу его видеть. Никогда.
— Маренн, — мягко произнес Раух, приподнимая ее голову — Это безумие, Маренн. Сейчас у тебя нет выбора. Там в Берлине разберетесь.
— Я не хочу в Берлин! Я никого не хочу и не могу видеть! С меня довольно зрелищ, я все решила. Зачем? — она резко повернулась к Рауху. — Зачем сжигать несчастных старух? Какая в этом необходимость? Какое превосходство?
— Маренн, я понимаю твои чувства, — Раух опустил голову. — И разделяю их. Но тебе известно о приказе фюрера о том, что русские земли вообще должны быть очищены от коренного населения и заселены немцами. Этот приказ никто не отменял. Меры только ужесточаются. Я сам отношусь с презрением к нашим деятелям из специальных подразделений, которые занимаются этим. Все они станут рано или поздно пациентами твоей клиники. Слава богу, это не наша работа.
— Вот именно, это не ваша работа. Зачем тогда? Я не хочу! — она попыталась вырваться из его рук, но Раух удержал ее.
— Пойми, — продолжал уговаривать он, — Отто должен был отреагировать на убийство солдата. Если бы ты не вмешалась, все бы наверняка ограничилось расстрелом пленных. Приказ по жителям он отдал сгоряча, но он уже не мог отменить его на глазах у всего личного состава. Я думаю, он переживает не меньше твоего. Я знаю Отто много лет. Он дорожит тобой, Маренн. Но есть вещи, которые сильнее даже него, его чувств. Это необходимость. Возвращайся, тебе нечего бояться.
— Я не боюсь!
— Маренн, он всех нас измучил, чтобы мы во что бы то ни стало нашли тебя. Солдаты устали. Стало известно, что большевики начали наступление. Мы все рискуем попасть в плен. Не время упрямиться, Маренн. Вставай. Ты сможешь идти сама?
