Потом они собрали гильзы и ушли с огневого рубежа. Подошла другая смена.
Теперь днями напролёт мы поливали мишени свинцом. Нужно было получить квалификацию как минимум «меткий стрелок». Но кто-то заработали «снайпера», а кое-кто — и Термонд среди них — даже «стрелка 1-го класса». Термонд хвастал, что уже привык к винтовке, и стреляется ему легко.
— Дома куплю охотничье ружьё — и на белок… — мечтал он.
Мне посчастливилось получить «меткого стрелка», а двадцать восемь парней из роты получили «стрелка 1-го класса». Все мы прошли контрольные стрельбы и получили значки, которые надо было носить на форме под лентой «Национальная Оборона» — пусть все видят наши смертоносные способности в обращении с винтовкой.
В конце недели мы с песнями двинулись назад с полигона. Дуган, как всегда, отсчитывал ритм…
Золотую ленточку в волосах носила
Славная девчушка хоть летом, хоть зимой,
А спроси попробуй: «Какого чёрта носишь?» —
«По моему солдатику, далёко милый мой».
Как звучит строй на марше? Звякают карабины на винтовочных ремнях, погромыхивают каски, глухо брякают о бёдра фляжки.
— ЛЕВОЙ, ЛЕВОЙ, ЛЕВОЙ… — подпевал Дуган.
Страх допустить оплошность владел нами. Подготовка продвигалась споро. Делать записи было некогда.
В ярком светлом городе,
Славная моя,
В ярком светлом городе девушка живёт,
Веселится — не горюет, ибо всем даёт.
Милая моя, хорошая,
Лечу к тебе, левой-правой,
К тебе одной, левой-правой…
Мы шли форсированным маршем, проворно покрывая двадцать миль, отделявшие нас от казармы.
А вот ещё девчонка Джилл — пропеть о ней пора,
Она-то никому не даст, но вот её сестра…
Милая моя, хорошая…
Песни на марше воодушевляли. Шаг в ногу и слова песен впрыскивали в кровь адреналин именно тогда, когда он был нужней всего: когда ноги наливались свинцом, когда не хватало воздуха и казалось, что нам ни за что не забраться на следующую высоту.
Я не знаю, может, правда,
Может, кто-то врёт,
Что манда у эскимоски
Холодна, как лёд.
Где тут правда, где тут враки?
Мы отменные вояки.
НУ-КА ДРУЖНО —
Раз-два,
НУ-КА ДРУЖНО
Три-четыре,
НУ-КА ДРУЖНО —
Раз-два,
ТРИ-ЧЕТЫРЕ…
Песни звучали, как гордый вызов. Esprit de corps. Мы всё-таки протопали эти двадцать миль ужасной Луизианы и после изнурительного дня вернулись под ливнем с грозой, с песнями во все лужёные глотки, подобно стае гончих псов, идущей по медвежьему следу.
Мы непобедимы. Крутейшие из крутых. Коварнейшие из коварных. Ничто не может остановить нас. Мы худшие из худших. Мы будем молиться войне и с винтовками в руках станем слугами смерти. Чарли-Конгу пришёл конец. Мы готовы сожрать свою печень сырой и попросить добавки. Мы даже можем позволить сержанту Дугану трахнуть наших сестёр.
