Однако последнюю точку в быстротекущем процессе осмысления Машкой нового жизненного пространства поставил Бенькт, исключительно толковый адвокат, младший партнер Бьерна по бизнесу. Бенькт завалился к ним в четвертом часу ночи, что по-шведски уже считается утром, в дымину пьяный и с бутылкой за пазухой. До шести часов он продолжал напиваться и рыдал на Машкиной груди, где в седьмом часу и заснул. Бьерн перевел истерику со шведского на английский:
— Его бросила подружка, — сказал он и засмеялся.
— Но почему ты не пошел к своему психоаналитику? — спросила младшего партнера утром Машка, основательно отмочив его в ванне.
— Потому, что все они — ХУЙ! — радостно ввернул русское словечко Бенькт. — Все до единого!
…Музыка умолкла, официальная устричная часть была завершена, и публика двинулась в сторону ресторана. Сзади к Машке подошел счастливый Бьерн и слегка сжал ее локоть:
— Дорогая, я так горжусь тобой…
…Они познакомились шесть лет назад, в Машкин день рождения. Как она ни упиралась, Лерка, лучшая подруга по жизни и преданная помощница по бизнесу, взяла билет на рейс SAS Москва — Стокгольм именно на этот день. Деньги уплывали огромные, и вопрос должен был решаться безотлагательно. Представитель партнера со шведской стороны Бьерн Свенстрем, высококлассный адвокат по международному налоговому законодательству, интеллигентного вида мужчина лет пятидесяти, с пышными пшеничными усами, веселыми близорукими глазами и начинающимся животиком, лично встречал Машку в аэропорту Стокгольма — переговоры с клиентом начинались уже через два часа. Дело было серьезное и многообещающее для обеих сторон, и он слегка нервничал. Когда Машка, улыбающаяся, в чернобурке до пят, с кожаным портфелем через плечо выпорхнула из зоны паспортного контроля, подошла к нему, ожидавшему русскую адвокатессу с табличкой в руках «Ms. Maria Vail», и сказала по-английски: — Здравствуйте, я Маша Вайль, у меня сегодня день рождения, — он был покорен сразу и наповал. В тот момент он только сумел в ответ дрогнувшим полушепотом произнести: — А я Бье-е-рн… — и так и остался с вытянутыми в трубочку губами на длинное е-е-е… Уже тогда Бьерн был широко известен в Европе как суперпрофессионал и делал третий, личный, некорпоративный миллион…
А дело все решил гвоздь. Обыкновенный ржавый гвоздь, совсем даже и не из шведской стали. Где ухитрился Бьерн в то утро подхватить в вычищенной, скорее даже выскобленной дочиста стране, этот гвоздь, впившийся в левое заднее колесо его ягуара, одному Богу было известно. Так оно и было, и позже он понял, что гвоздь этот рука провидения выдернула из колчана со стрелами зависшего над ним в тот момент ангела-хранителя.
