***
Хворост неопрятной кучей громоздился в сенцах. Из открытой двери дохнуло свежей соломой, да теплым печевом. С голодным мявом метнулся под ноги белый пушистый комок – Уголек. Пол деревни над ним насмехалось: недоразумение на четырех лапах, а не ведовской кот! Мало того, что окрасом не вышел, так еще и степенства, по месту положенного, никакого нет!
Ведра схватила, да в хлев помчалась: скотину обиходила, корову дьяконскую проведала. Ничего, и не таких выхаживали!
В избу вернулась, слово тайное шепнула – лучина враз огоньком зацвела. В темноте я почище Уголька зрила, да со светом все как-то уютнее. Тулуп, да валенки к печке пристроила – сушиться, молока парного котейке в блюдце плеснула, а сама к празднику наряжаться стала, гостей дорогих дожидаючись.
– Одна тебе, Настя,дороженька теперь-ведовская.Нелегка она, ухабиста, да извилиста, однакож,бытье длинноедает и знание сокровенное.Не чаяла, что кровь в тебе ведьмачья всколыхнется, обетыскрепит.Думала, доченьку твою в ученицы дождаться. Ан воно как все вышло-то…
Тело белое водица теплая умыла, рубаха узором красным с умыслом вышитая укрыла, сарафан праздничный, в ярмарочный день прикупленный, приодел. Сапожки рисунчатые ножки украсили.
-Зима не разгуляется – истаю я, как свечкавосковая– срок мойподоспелмолодости дорогу уступить.Печаль-ка с личика сгони… Думаешь, тетка я тебе? Эээнет, Настена, если прабабкой назовешь – годам моим польстишь.Твое времечко настало…, но чтоб власть ведовскую тебе обрести, с силой, роду человеческому не принадлежащую, повенчатьсянадобно. Не той поганью скороспелой, что за каждым кустом хоронится, а истинной,ещебогамиушедшимисотворенной…
