Нахмурившись, Микуччо встал, словно чтобы утвердиться в своем решении; он опять подышал на окоченевшие руки и начал притоптывать.
– Замерзли? – спросил, пробегая мимо, лакей. – Теперь уже скоро. Идите на кухню. Там согреетесь.
Микуччо не последовал совету лакея – тот слишком смущал и сбивал его с толку своим вельможным видом. В полном унынии он сел и задумался. Немного погодя в дверь так громко позвонили, что он вздрогнул.
– Дорина, госпожа вернулась! – заорал лакей; лихорадочно натягивая фрак, он кинулся к дверям, но, увидев, что Микуччо идет вслед за ним, остановился на бегу и отдал приказ:
– Ждите здесь, пока я не доложу.
– Ой-ой-ошеньки!.. – раздалось сонное оханье за занавеской, и вскоре, прихрамывая, с трудом разлепляя веки, оттуда выползла толстенная особа в кое-как напяленном платье; ее крашенные в цвет золота волосы были всклокочены, шерстяная шаль натянута по самый нос.
Микуччо выпучил на нее глаза. Она, в свою очередь, удивленно воззрилась на незнакомца.
– Госпожа вернулась, – повторил за лакеем Микуччо.
И тут Дорина пришла в себя.
– Сейчас, сейчас… – забормотала она, пригладила волосы, кинула шаль за занавеску и, колыхаясь всей своей грузной персоной, помчалась в прихожую.
Появление этой крашеной ведьмы и приказ лакея вселили в Микуччо, и без того подавленного, какое-то горестное предчувствие. До него донесся пронзительный голос тетушки Марты:
– Туда, в зал, в зал, Дорина!
Мимо него прошествовали Дорина с лакеем, нагруженные великолепными корзинами цветов. Он вытянул шею, стараясь разглядеть, что происходит в этом залитом светом зале, и увидел толпу мужчин во фраках, услышал гул голосов. Потом все вокруг затуманилось: до глубины души взволнованный, потрясенный, он даже не заметил, что глаза его полны слез; Микуччо зажмурился и в наступившем мраке весь внутренне сжался, стараясь справиться с режущей болью, вызванной взрывом звонкого смеха. Это как будто Терезина? Господи, над чем она так смеется?
Приглушенный возглас заставил его открыть глаза: перед ним стояла – почти неузнаваемая! – тетушка Марта; она была в шляпе – вот бедняжка! – и в тяжело обвисшей роскошной бархатной накидке.
– Микуччо? Ты?
– Тетушка Марта! – воскликнул он, не двигаясь и с некоторым испугом глядя на нее.
– Как это так? – растерянно продолжала она. – Не предупредив? Что стряслось? Когда ты приехал? Это ж надо, как раз сегодня вечером? О боже милостивый!
– Я приехал, чтобы… – забормотал Микуччо, не зная, что сказать.
