— Да, уж, понятно, — вздохнул староста. — Простые-то через лес не пройдут. Да и с таким именем еще… Эх, если бы не с юга…
— Да, — кивнул лекарь. — Тогда все было бы проще.
Все было бы проще, если бы не ночной бой, и если бы не с юга, не с той стороны, куда ушел враг, пришел этот бродяга. Пристрелили бы, если бы не знал нужного слова, а там уже и вещи осмотрели спокойно, и сволокли бы его тело в яму. Теперь же придется говорить. И в обмен за информацию — договариваться. А он опасный. Он не простой…
Было то время, которое даже осенью не назовешь уже ранним утром. Обитатели хранилища давно поднялись, и завтрак, по давней традиции подаваемый в общем зале-столовой, был съеден, но до обеда было еще далеко. Солнце поднялось над лесом, и уже ощутимо пригревало.
— Старый?
— Староста?
— Старый, ты как всегда у нас в курсе всего?
— Да, так обо мне говорят иногда.
— И что ты скажешь мне, Старый?
— Нам не страшны никакие конные. Хранилище неприступно, и ты это хорошо знаешь.
— А что ты скажешь, когда конные сожгут наше село? Твое хранилище останется, да. Но никто не приедет к вам торговать.
— Торговля есть всегда, староста! Торговля — двигатель всего! Конные сами придут торговать с нами.
— Или они пойдут дальше на север, оставив засаду против твоих караульных…
— Может быть и так. Но, о чем мы сейчас говорим? Ты спросил, я ответил. Да, я знаю о конных и ночном бое. Да, я знаю о ваших потерях. Да, я знаю о новом договоре твоего села со свободными. И ты знаешь, что я все это знаю. Но это никак не касается хранилища и хранителей. Так?
Два старика сидели на лавочке, вбитой неподалеку от ворот хранилища. Простая, почерневшая от времени деревянная лавка, на которой обычно сиживали те, кто ждал чего-то от хранителей. Один был высок, бледен и худ, другой приземист, широк, крепок, тяжел, с темной от загара кожей, и только совершенно седая короткая борода выдавала его возраст. У ворот, полукольцом охватывая лавочку и прикрывая приоткрытые ворота, стояли с арбалетами наготове несколько хранителей в форменных темных одеждах.
— Старый…
— Да ты говори, староста, говори…
— Старый, они ведь с юга пришли. Ты понимаешь это? Ведь, все не так, как готовились, как ждали…
— Да. С юга. А что на это говорят свободные?
Они беседовали, даже не поворачивая голов друг к другу. Одинаково устало опущенные плечи, одинаково поджатые под лавку ноги. Одинаковый взгляд усталых от бессонной ночи прищуренных глаз куда-то в сторону опушки темнеющего неподалеку леса. Староста пошевелился, глянув в сторону своих людей, которые неторопливо таскали товар с телег, запряженных быками, в первый зал хранилища.
