И лицо ее стало опять спокойно и весело, словно Саша и не склонялся сейчас перед нею, нагие лобзая у нее стопы.
Саша спросил:
— Милая, а ты не простудишься?
Нежно и трепетно звучал его голос. Людмила засмеялась.
— Вот еще, привыкла, — я не такая неженка.
Однажды Людмила пришла под вечер к Коковкиной и позвала Сашу:
— Пойдем ко мне новую полочку вешать.
Саша любил вбивать гвозди и как-то обещал Людмиле помочь ей в устройстве ее обстановки. И теперь согласился, радуясь, что есть невинный предлог итти с Людмилою и к Людмиле. И невинный, кисленький запах ехtrа-muguet, веявший от зеленоватого Людмилина платья, нежно успокаивал его.
* * *
Для работы Людмила переоделась за ширмою и вышла к Саше в короткой, нарядной юбочке, с открытыми руками, надушенная сладкою, томною, пряною японскою функией.
— Ишь ты, какая нарядная! — сказал Саша.
— Ну, да, нарядная. Видишь, — сказала Людмила, усмехаясь, — босые ноги, — выговорила она эти слова со стыдливо-задорною растяжечкою.
Саша пожал плечами и сказал:
— Уж ты всегда нарядная. Ну, что ж, начнемте вбивать. Гвозди-то у вас есть? — спросил он озабоченно.
— Погоди немножечко, — ответила Людмила, — посиди со мною хоть чуть, а то словно только по делу и ходишь, а уж со мною и поговорить скучно.
Саша покраснел и сказал нежно:
— Милая Людмилочка, да я с вами сколько хотите сидел бы, пока бы не прогнали, а только уроки учить надо.
Людмила легонько вздохнула и медленно промолвила:
— Ты все хорошаешь, Саша.
Саша зарделся, засмеялся, высовывая трубочкою кончик языка.
— Придумаете тоже, — сказал он, — нешто я барышня, чего мне хорошать!
— Лицо прекрасное, а то-то тело! Покажь хоть до пояса, — ласкаясь к Саше, просила Людмила и обняла его за плечо.
— Ну вот еще, выдумали! — стыдливо и досадливо сказал Саша.
— А что ж такое? — беспечным голосом спросила Людмила, — что у тебя за тайны!
— Еще войдет кто, — сказал Саша.
— Кому входить? — так же легко и беззаботно сказала Людмила. — Да мы дверь запрем, вот никому и не попасть.
Людмила проворно подошла к двери и заперла ее на задвижку. Саша догадался, что Людмила не шутит. Он сказал, весь рдея, так что капельки пота выступили на лбу:
— Ну, не надо, Людмилочка.
— Глупый, отчего не надо? — убеждающим голосом спросила Людмила.
Она притянула к себе Сашу и принялась расстегивать его блузу. Саша отбивался, цепляясь за ее руки. Лицо его делалось испуганным, и, подобный испугу, стыд охватил его. И от этого он словно вдруг ослабел. Людмила сдвинула брови и решительно раздевала его. Сняла пояс, кое-как стащила блузу. Саша отбивался все отчаяннее. Они возились, кружились по горнице, натыкались на столы и стулья. Пряное благоухание веяло от Людмилы, опьяняло Сашу и обессиливало его.
