Голос старой волшебницы потеплел:
– Брунильда, детка, принцесса моя, просьбу твою я слышу, но наберись терпения: скоро твоим мукам настанет конец. О, мудрый король, о королева! Муки Брунильды кончатся, только если она уснет. Так что предлагаю погрузить ее в глубокий сон, предлагаю сделать из нее чучело, засушить, как цветок. Таксидермия – вот единственное спасение от мук, единственный способ противостоять магии.
Зарыдали тут король и королева, и все церковнослужители, и все прихожане, зарыдали простолюдины и знать.
И, заливаясь слезами, король вскричал:
– Засушите ее, о добрая госпожа, засушите ее!
Старушка прикрыла глаза и возвестила:
– Быть принцессе засушенной! Клянусь от имени своих предков – магов, приходящих вместе с дождем, что, если кто-то полюбит Брунильду, разрушатся чары и вернется она к жизни. И будет такой, какой должна была бы стать в пятнадцать лет, и будет прекрасной и нежной, как спелое яблоко.
И повелела Валет Мечей обезьяне, которую носила на голове, словно шляпу:
– Альманзор, бери принцессу и следуй за мной!
Обезьяна прыгнула с головы старушки прямо в колыбельку.
– Боги! Меня хватает антропоид!
Старушка решительно шагала по собору, сверкая злыми глазенками, за ней вприпрыжку бежал Альманзор с перекинутой через плечо принцессой, за ним – король и королева. Юные феи, прижимаясь друг к другу и жалобно всхлипывая, замыкали процессию.
Таксидермия производилась в восьмиугольном зале дворца, в котором стены были увешаны небесно-голубыми коврами и стоял массивный стол красного дерева. Валет Мечей проявила себя искуснейшим мастером. Она сновала туда-сюда, кричала, требовала, давала указания и распоряжения…
В восьмиугольный зал по ее приказу доставили несчетное количество иголок всех видов, крепкие цветные нитки, плошки, реторты, множество разных эссенций и большой котел. Засучив рукава до локтей, напевая старинные колыбельные, трудилась старая волшебница.
И вот засушена принцесса – спит, и сон ее глубок и темен. А старушка обращается к печально склонившим головы королю, королеве, архиепископу и некоторым знатным особам:
– Завершив работу хирурга и искуснейшего портного, еще раз напоминаю вам, что Брунильда, хотя и кажется всего лишь чучелом, на самом деле жива. Она спит, и если какой-нибудь мужчина не старше тридцати и не моложе пятнадцати лет воспылает к ней искренней и чистой любовью, Брунильда вернется к жизни и будет такой, какой должна была бы стать в пятнадцать лет – прекрасной и нежной, как спелое яблоко. А если ничья любовь не пронзит ее, как пронзали ее мои иглы, то быть ей и дальше тем, чем она является сейчас – шедевром таксидермического искусства.
