В голосе старой женщины слышится почти что торжество. Вероятно, хозяин не давал ей говорить, чтобы не оглохнуть от ее ужасного голоса; теперь она пытается наверстать упущенное. Валлас пробует немного упорядочить этот словесный поток. Кажется, что мадам Смит больше беспокоилась о пятнах, которые пришлось отмывать, чем о ране своего хозяина. Она не удостоверилась, действительно ли он был ранен в руку: к тому же Дюпон не позволил ей посмотреть на рану поближе; и кровь на кисти тоже ничего не доказывает. Он был ранен в грудь и не захотел, чтобы служанка потеряла голову, узнав об этом. Ему даже удалось, чтобы сбить ее с толку, продержаться какое-то время на ногах и дойти до машины скорой помощи; может, это усилие его и погубило. Во всяком случае, врачу не следовало позволять ему это. Очевидно, что его-то и нужно допросить.
«Клиника Жюара. Гинекология. Роды». Медсестра, которая открыла ему, даже не впустила его; она стояла в дверях, готовая тут же закрыть их: можно было подумать, что это охранник, опасавшийся, как бы посторонний не прошел силой, но в то же время ей явно хотелось его задержать:
— Вы по какому поводу, мсье?
— Я бы хотел поговорить с доктором.
— Мадам Жюар у себя в кабинете, она принимает клиентов.
— Я не клиент. Мне нужно увидеться с самим доктором.
— Мадам Жюар тоже доктор, мсье. Она руководит клиникой, так что она обязательно в курсе всех…
Когда в конце концов он сказал ей, что не нуждается в услугах клиники, она замолчала, словно бы добившись того, чего хотела; и она посмотрела на него с улыбкой легкого превосходства, как смотрит тот, кто с самого начала доподлинно знал, чего добивался. В ее вежливости угадывалась бесцеремонность:
— Нет, мсье, он не сказал, когда вернется. Вам не угодно сообщить ваше имя?
— Это ни к чему. Мое имя ничего ему не скажет.
Он отчетливо услышал: «Все как один!»
…как он мне сказал, этот душегуб…
На втором этаже, в коридоре, на ковровой дорожке старая женщина показывает ему едва различимые следы от пяти или шести пятен неизвестного происхождения. Валлас спрашивает, взяли ли приходившие вчера вечерам инспектора пистолет жертвы.
— Конечно же нет! — восклицает мадам Смит. — Вы что думаете, я бы позволила этим двоим опустошить весь дом? Я убрала его обратно в ящик. Он мог ему снова потребоваться.
Валлас хотел бы на него взглянуть. Его проводят в спальню: это довольно большая комната, столь же безликого и устаревшего роскошного стиля, как и все остальное в доме, вся в занавесях, драпировке и коврах. Должно быть, в этом особняке, где все предусмотрено для приглушения малейшего шума, царила полная тишина. У Дюпона тоже были войлочные тапки? Как удавалось ему разговаривать с этой глухой служанкой, не повышая голоса? Привычка, наверное. Валлас констатирует, что покрывало на кровати другое — невозможно было так хорошо его отчистить. Все в чистоте и полном порядке, как если бы еще ничего не произошло.
