Странное пятнышко; что за дрянь этот мрамор, на нем все остается. Вроде бы кровь. Вчера вечером Даниэль Дюпон; в двух шагах отсюда. Какая-то темная история: грабитель ведь не стал бы заходить в освещенную комнату, он хотел его убить, это точно. Личная месть или что? В любом случае, лопух. Это было вчера. Посмотреть, что об этом в утренней газете. Ах да, Жаннетта придет попозже. Пусть купит еще… нет, завтра.
Словно для самооправдания, рассеянно проводит тряпкой по странному пятну. Раз-другой — все равно проступают какие-то непонятные разводы; а может, это просто дыры.
Надо, чтобы Жаннетта сразу же затопила печь; в этом году рано начинает холодать. Аптекарь говорит, что так всегда бывает, когда на четырнадцатое июля идет дождь; может и правда. Естественно, этот кретин Антуан, который всегда прав, хотел во что бы то ни стало доказать обратное. И аптекарь, который начинал заводиться, ему хватает четырех-пяти бокалов белого; но Антуан, он ничего не замечает. К счастью, патрон был на месте. Это было вчера. Или в воскресенье? Это было в воскресенье: Антуан был в шляпе; в этой шляпе он настоящий пройдоха! В шляпе и розовом галстуке! Постой-ка, но он и вчера был в галстуке. Нет. И потом, какая к черту разница?
Еще раз с раздражением проводит тряпкой, смахивая со стола вчерашнюю пыль. Патрон выпрямляется.
Он видит на стекле обратную сторону надписи «Меблированные комнаты», в которой вот уже семнадцать лет не хватает двух букв; семнадцать лет он собирается поставить их на место. Это было еще во времена Полины; они сказали, появившись здесь…
Впрочем, сдается только одна комната, так что в любом случае это глупо. Смотрит на настенные часы. Половина седьмого. Разбудить этого типа.
За работу, лентяй!
На этот раз он говорил почти в полный голос, с отвращением скривив губы. Патрон не в духе; не выспался.
По правде говоря, не в духе он бывает часто.
На втором этаже, в самом конце коридора, патрон стучит в дверь, ждет несколько секунд, и так как не доносится никакого ответа, стучит снова, несколько раз, посильнее. За дверью начинает звонить будильник. Застыв с поднятой правой рукой, патрон прислушивается, злобно поджидая реакцию спящего.
Но будильник никто не останавливает. Примерно через минуту он сам умолкает, удивленно захлебнувшись на последних звуках.
Патрон снова стучит: опять ничего. Он приоткрывает дверь и заглядывает внутрь; в убогом утреннем свете видны разобранная постель, беспорядок в комнате. Он проходит в комнату и делает досмотр: ничего подозрительного, только пустая кровать, двуспальная кровать, без подушки, с одной вмятиной по центру валика, одеяла отброшены в ноги; на туалетном столике эмалированный тазик с грязной водой. Ладно, постоялец уже ушел, это его дело, в конце концов. Вышел, не заглянув в кафе, знал, что горячего кофе еще не будет, и в общем не обязан был предупреждать. Патрон уходит, пожимая плечами; ему не нравятся люди, которые поднимаются раньше времени.
