— Тогда пойди на компромисс, — возразил он, приворачивая пламя на газовой плите.
— Не дотрагивайся до плиты! — воскликнула она, ударяя его деревянной ложкой по руке.
— Но твои бобы едва не сгорели.
Он был прав, и это совсем взбесило Чейенн.
— Ты всегда добиваешься своего? — Она чувствовала, что вот-вот потеряет контроль над собой.
— Нет, только в тех случаях, когда это очень важно или я уверен в своей правоте.
— А уверен ты всегда.
— Не подлить ли воды в бобы? — попытался он отвлечь ее внимание от больной темы.
— Никогда не подливай воды в бобы! — прорычала она. — Как ты можешь быть таким бесчувственным?! Моя мать умирает.
Каттер положил ей на плечо руку, теплую, успокаивающую, но она в сердцах сбросила ее.
Он нахмурился.
— Постарайся утешиться мыслью, что твоя мать даже не узнает, сидела ты около нее или нет.
— Откуда тебе это известно? Ну допустим, она не узнает, но я-то до конца жизни буду знать, что своими руками закрыла ей глаза. — У нее навернулись слезы.
— Мне очень жаль, Чейенн, — мягко произнес Каттер. — Но ничего не поделаешь. Нам придется уехать на остров.
Она горестно вздохнула. В горле у нее стоял комок. Она вот-вот разрыдается, а всему виной — Каттер. Чейенн надулась.
И продолжала дуться на протяжении всего изысканного обеда, который она подала в элегантной столовой Мартина, под хрустальными канделябрами, а затем — весь остаток вечера в библиотеке, где они разбирали счета Мартина.
Каттер похвалил ее кухню, посоветовал написать еще одну поваренную книгу, хотя добавил, что в повседневном меню он предпочел бы менее жирную пищу.
— Я буду варить то, что мне нравится, — огрызнулась Чейенн.
— При этом твоя мама говорит, что я умею настоять на своем, — пошутил Каттер, обращаясь к Джереми. — Как бы мы все трое не растолстели на таком питании, как голуби. Предупреждаю тебя, Чейенн, толстые женщины не в моем вкусе.
Он передал Чейенн тарелку с лепешками, но она ледяным голосом отказалась.
Он поднял глаза и улыбнулся. Она же в упор смотрела на него с угрюмым, холодным выражением лица.
Словно не видя хмурого лица Чейенн, Каттер улыбнулся еще шире, но Чейенн притворилась, что не замечает его усилий, и к концу обеда сумела-таки испортить настроение и ему, и Джереми.
Больше всего ее настораживало то, что Каттер явно не считал ее дурочкой и не был человеком бесчувственным. Напротив, в его глазах непрестанно светились доброта и сочувствие.
Значит, существует какая-то реальная угроза. Тут ей пришло на память, что, подготавливаясь к выкупу Джереми, он не встречался с банкирами. Нет! Зато собрал целую хорошо вооруженную армию!
