Каттер, наверное, гордился бы успехами сына, но ему так и не довелось стать свидетелем ни одного «первого раза». А теперь, не дай Бог, Каттер, быть может, так и не узнает Джереми!..
Жив ли он еще? В ее ушах стоял его истошный вопль, услышанный перед тем, как похититель положил трубку.
Много часов спустя, когда Каттер возвратился, Чейенн продолжала лежать без сна.
— А Джереми? — прошептала она, приподнимаясь на локте, когда Каттер вошел в комнату и, устало опустившись на стул рядом с кроватью, зажег лампу на тумбочке.
Золотистый свет, упав на них обоих, заиграл в черных волосах Каттера и высветил темные круги под утомленными, запавшими глазами. Непонятно почему, но ей вдруг захотелось коснуться его, нежно погладить по голове, броситься в его объятия и успокоиться хоть на миг. Но какая-то часть ее существа решительно восстала против этого.
— Пока ничего, — промолвил он, с мрачной улыбкой беря с тумбочки книжку в пестрой обложке. — Как ты можешь читать эту чушь?
— Мне нравится счастливый конец, — прошептала она.
Он промолчал.
— Но есть хоть какой-нибудь прогресс? — спросила она.
С непроницаемым лицом он положил книжку на место.
— Я же говорил тебе — не спрашивай. Нет ничего хуже обманчивых надежд. Для нас обоих. Как только что-нибудь прояснится, я тебе тут же скажу. Звонков никаких?
Она горестно покачала головой.
Он пошел в ванную и включил воду. Сразу почувствовав себя одинокой, Чейенн окликнула его:
— Что ты там делаешь?
Он молчал; комната без Каттера показалась ей совсем уж невыносимой, и она пошла следом за ним, как преданный щенок за своим хозяином.
Каттер сидел на краю ванны, наполненной душистой пеной, и пробовал рукой воду, не горячая ли. От его доброй улыбки у нее сразу потеплело на сердце.
— Ты совершенно измучена. Если тебе не спится, прими по крайней мере ванну, — сказал он озабоченно.
— Нет!
Небо за окном порозовело. Вставало солнце. На магнолии появился новый бутон.
— Сейчас около шести, — продолжал Каттер. — Впереди длинный трудный день. После ванны ты спустишься вниз, а я приготовлю нам завтрак.
— Но мне совсем не хочется есть, и я... — запротестовала Чейенн, хотя его милая заботливость была ей очень приятна.
— Знаю. Я тоже не испытываю особого голода, и тем не менее мы оба поедим. Потом выйдем прогуляться в твой садик. И ты расскажешь мне о шалостях Джереми и о том, как он лазил на деревья.
Ей и в голову не пришло бы есть, принимать ванну, пить и гулять, когда Джереми похищен, но раз так хотел Каттер, она больше не возражала. Лишь бы не быть в такой страшный момент одной! Он разделял ее горе, тяжкое бремя становилось как бы легче, и у нее даже появлялись проблески надежды.
