Вылив на ладонь немного «Перье», она брызгает водой на разгоряченный лоб. Телевизор переходит к новостям. Французский диктор рассказывает что-то про «Le Cinquième Évangile»[13]. Затем на экране появляется Тео. Он сидит в кресле в непринужденной позе, и на нем точная копия той самой кошмарной рубашки, которую он грозился себе купить, когда они еще были вместе. Несмотря на эту мерзость, выглядит он неплохо. Он без очков, и это тоже ему на пользу.
— Я хочу извиниться, — говорит он, и внизу экрана появляется синхронный французский перевод: Je veux demander pardon.
Тео покорно улыбнулся направленному на него лучу света от настольной лампы. Предпоследняя суфлерская карточка упала из рук белокожего на пол, и он поднял вверх последнюю порцию. Текст на этой карточке, как и на предыдущих, был напечатан огромными буквами и без орфографических ошибок. В самом низу — написанное от руки красным фломастером напоминание: «ПОМАШИ В КАМЕРУ».
— И… собственно, это все, что я хочу сказать, — произнес Тео. — Когда я все выдумывал, мне не приходило в голову, что это может кому-то причинить боль. Я надеялся разбогатеть и решил, что с помощью обмана смогу добиться своего. Я поступил скверно и не рассчитываю, что вы меня простите. И все же, простите меня, пожалуйста. И… э… можете выбросить мою книгу в мусорное ведро, туда ей и дорога. О'кей?
Он неуклюже помахал в камеру, как было велено. Нури выключил аппаратуру. Воцарилось молчание. Обрез, лежавший на коленях у белокожего, все это время был направлен на Тео. Теперь, когда записанная видеокассета перекочевала в сумку, его посетила естественная мысль: оставят ли его в живых…
— Как мое обращение? — спросил он заискивающе.
— Отлично, — ответил белокожий совершенно бесстрастно.
— Я старался, — сказал Тео. На лбу выступил пот. На этот раз Нури не стал вытирать его белой салфеткой. — Эти короткие заминки… Не знаю, обратили ли вы внимание, но я делал их нарочно. Я подумал, что так будет выглядеть более натурально. Как будто я на ходу обдумываю слова, понимаете?
— Без проблем, — прокомментировал белокожий.
Тео осторожно откинулся на спинку кресла и очень медленно сложил руки на коленях. Быть может, если не делать резких движений, эти ребята не станут его сразу связывать. Как же приятно, когда у тебя свободны руки. Даже если тебе нечем их занять, это ни с чем не сравнимое облегчение — просто сидеть, не будучи опутан десятиметровой бечевкой, которая врезается тебе в запястья.
