— Извините. — Куратор жестом предложил ему остановиться и прислушаться. Со стороны главного входа донесся слабый стук в дверь.
Звонок не работал, как и система оповещения; динамики были вырваны с мясом, из стен повсюду торчали голые провода.
— Извините, — повторил куратор. — Пожалуйста, подождите здесь минутку. — Он поспешил назад, чтобы открыть неожиданному гостю.
Тео присел на опустошенный шкафчик полированного дерева, лежавший на боку, без ящичков с каталожными карточками. Он огляделся: комната была голой, если не считать того, что осталось от застекленной витрины, опилок и в дальнем углу неподъемного ассирийского крылатого быка на пьедестале, от которого разило мочой и дезинфицирующим средством. Он услышал, как открылась и закрылась массивная входная дверь. Хотелось закурить, чтобы скоротать ожидание. Ну не абсурд ли: в помещении, где еще недавно хозяйничали воры и отморозки, думать о том, чтобы не осквернить воздух сигаретным дымом?
Вдруг посыпались все оконные стекла. Раздались три или четыре мощнейших взрыва. По залам будто смерч пронесся, сопровождаемый ярчайшим светом и обжигающим жаром. Тео заморгал. Если бы не очки, он бы ослеп. Он опустил голову к коленям, на которые нападало битое стекло, и из волос посыпались новые осколки.
Он встал, и у него хватило ума удержаться от поползновения стряхнуть с себя мусор голыми ладонями. Вместо этого он решил отряхнуться как дрожащая собака. И обнаружил, что и без того дрожит.
Он сделал несколько шагов в сторону выхода, но потом благоразумно передумал. Снаружи раздавались крики и новые взрывы. Куратора с его нелепой повязкой, вероятно, разнесло по всей улице на сотни кусков, облепивших стены домов и случайные машины, как брызги грязи или свежие граффити. Тео посокрушался о том, что был таким сдержанным, мог бы проявить хоть чуточку тепла. Грех считать человека назойливой мухой за две минуты до его гибели. То-то и оно: в стране, где все наперекосяк, поди угадай, кому на роду написано докучать тебе до конца дней, а кто тебе дарит последние драгоценные мгновения своей жизни. В стране, где все наперекосяк, просто невозможно быть со всеми великодушным. Скорее сам станешь трупом или тебя заживо съедят паразиты в человечьем обличье.
На улице определенно стреляли. Ирак в данный момент своей истории изобиловал возбужденными людьми, которые не знали и не желали знать, где на карте мира находится город Торонто, и которые, неожиданно столкнувшись с молодым канадцем мужеского пола и не зная, что с ним делать, на всякий случай пальнули бы в него. Тео устремился к лестнице в центре здания. Он вспомнил про туалеты в подвальном помещении. Можно спрятаться в туалете или в кладовой, пока все не утихнет.
