Якова Ивановича Алксниса я впервые увидел еще в 1926 году, будучи курсантом ленинградской Военно-теоретической школы летчиков. Потом несколько раз встречал его в Каче. Он, бывший пехотинец, учился там на летчика. Теперь этот человек удивительной судьбы летал уже мастерски.
И вот руководитель Военно-Воздушных Сил страны подходит вместе с военинженером 1 ранга Павлом Александровичем Хрусталевым к нашему самолету. Быстренько выстраиваю экипаж, командую "смирно" и докладываю о готовности корабля к полету.
— Вольно! — привычно и властно произносит Алкснис, но тут же переходит на совершенно другой, я бы сказал, отцовский тон разговора: — Посмотрим, как будете выписывать свою инструкцию в воздухе.
Начальник ВВС занял правое кресло, Хрусталев, предварительно осмотрев самолет, сел рядом с бортмехаником. Даже удивляюсь себе: на борту начальство, а нисколько не волнуюсь. Правду говорят "старики" — с Алкснисом всегда так: своим присутствием он не сковывает людей, а побуждает их к четкости и уверенности в действиях.
Безгранично преданный своему делу, Яков Иванович решительно и настойчиво насаждал в авиации крепкую воинскую дисциплину, требовал от авиаторов аккуратности и исполнительности, всячески развивал у подчиненных разумную инициативу и самостоятельность.
Высокий, со светло-серыми глазами на продолговатом бледном лице и черными как смоль волосами, Я. И. Алкснис был всегда подтянут, ходил в безукоризненно подогнанной форме. Он пользовался огромным авторитетом, вызывал у нас даже некоторый трепет. Если кому и доставалось от него, то по заслугам. Вместе с тем Яков Иванович не забывал и поощрять отличившихся.
…Даю полный газ. Все быстрее бежит самолет по полосе, оторвался от земли — взлетели. Набрав заданную высоту, перевожу машину в горизонтальный полет. Стрелка указателя скорости — на одной строго установленной цифре. Попеременно выключаю то один, то другой двигатель. Летим без снижения.
На лице Алксниса — бодрящая улыбка. Он дает сигнал на посадку.
На кратком разборе полета начальник ВВС одобрил инструкцию, похвалил ее авторов. Товарищи от души поздравляли нас с успехом.
— А бомбер-то из тебя неплохой получился, — кольнул Залевский, вспомнив мои возражения против перевода на бомбардировщики.
Вскоре меня назначили командиром головного серийного самолета ТБ-3 для снятия с него летных характеристик. В начале тридцатых годов отработка летных данных производилась по спидобарографу, который мы в шутку прозвали обезьянкой. Прибор воспроизводил колебания высоты и скорости полета. То был строгий контролер, фиксировал любую ошибку, любое отклонение от заданного режима.
