Он позвонил и услышал раздавшуюся внутри квартиры переливчатую электронную трель. Когда Юрий отнял палец от кнопки звонка, стало слышно, как внутри квартиры играет музыка — судя по всему, где-то там работала радиоточка. Юрий позвонил еще раз. Ему показалось, что за дверью тихонько скрипнула половица, но звук не повторился, и он решил, что это ему просто почудилось.
— Ладно, — негромко произнес он, адресуясь к темному дверному глазку. — Бог троицу любит. Еще одна попытка, и я пошел.
Звонок прозвенел в третий раз, и Юрий вздрогнул, услышав щелканье отпираемого замка. Тут до него дошло, что звук раздался сзади, и, обернувшись, он увидел старушенцию в седых кудряшках, с крайне подозрительным выражением лица выглядывавшую из приоткрытой двери квартиры напротив.
Некоторое время они молчали. Старуха сверлила Юрия неприязненным взглядом, таким острым и требовательным, что поневоле возникали подозрения, не служила ли она до ухода на пенсию в так называемых «внутренних органах».
— Здравствуйте, — без особого труда изобразив смущение, приветствовал эту почтенную даму Юрий.
Старуха не удостоила его ответом, хотя выражение ее лица чуточку смягчилось — ровно настолько, чтобы у предполагаемого злоумышленника пропало желание бежать со всех ног и появилась потребность объяснить свое появление здесь. Честно говоря, придумать подходящее объяснение Юрий не успел — то есть не то чтобы не успел, а просто не пришло ему в голову, что придется объясняться с какими-то посторонними старухами. Он тут же пожалел о своей непредусмотрительности: судя по виду, старушенция была из тех, кто все про всех знает, и при умелом подходе могла многое рассказать.
— Простите, — со всей почтительностью, на которую был способен, обратился Юрий к своей молчаливой собеседнице, — вы не подскажете, Ника Воронихина здесь живет? Я не ошибся? Понимаете, адрес мне дали в больнице, и я немного сомневаюсь, правильно ли записал…
— Вероника? — переспросила старуха, и Юрий снова подумал, как это смешно звучит: «Вероника Воронихина». Немудрено, что она предпочитает называться Никой. Небось, в школе «Воронихой Вероникиной» дразнили… — Ну, допустим, здесь, — продолжала старуха. — А вам она зачем?
— Поблагодарить, — сказал Юрий, разворачиваясь таким образом, чтобы старуха могла видеть букет, который он держал поперек груди, как автомат на плацу. — Понимаете, я там, у них, лежал, так вот Вероника лучше всех за мной ухаживала. И вообще, знаете, как-то в душу запала. Приветливая такая, красивая, только грустная немного… А меня выписали не в ее дежурство, я даже попрощаться не успел…
