Но ничто не могло испортить настроения Хонде.
– Послушай, Сабуро, – не унимался он, – ты прибыл в самые лучшие охотничьи угодья на земле. Пусть этот аэродром и джунгли не вводят тебя в заблуждение. Такой возможности для охоты за «дичью» у нас еще не было. – Он продолжал улыбаться.
Хонда говорил серьезно, ему здесь действительно нравилось. По его словам, в течение трех дней до моего прибытия здесь велись активные боевые действия. 5 апреля четыре истребителя вылетели из Лаэ для сопровождения семи бомбардировщиков, отправленных бомбить Порт-Морсби, и им удалось сбить два самолета противника, потеряв один Зеро. На следующий день вылетело такое же количество самолетов, и их с триумфом вернувшиеся назад пилоты доложили о пяти сбитых самолетах противника. Вчера, 7-го числа, два Зеро перехватили над Саламоа три вражеских бомбардировщика и в непродолжительном бою сбили два из них. Противник довольствовался одним сбитым Зеро.
Для Хонды главным в жизни было действовать. Его не смущал убогий аэродром, откуда приходилось летать, это не имело значения.
Днем мы собрались на инструктаж в командном пункте аэродрома. Командным пунктом его можно было назвать лишь с большой натяжкой. Меньше всего он походил на КП. Он, пожалуй, даже не заслуживал названия «лачуга», ибо не имел стен! Свисающие с тонких балок циновки заменяли собой стены, занавески и двери. В самом помещении едва хватало места для тридцати летчиков, когда они набились туда все вместе. В центре стоял большой, наскоро сколоченный из грубых досок стол. Осветительными приборами служили несколько свечей и керосиновая лампа. Питание для телефонов поступало от аккумуляторов.
После проведенного капитаном Сайто инструктажа мы отправились в свою казарму. Рядом с командным пунктом я заметил все транспортные средства, выделенные для авиабазы: старый, ржавый, скрипучий «форд», видавший виды грузовик и топливозаправщик. Они обслуживали всю базу. Ангаров не было. Не существовало даже башни диспетчерского пункта! Но мое разочарование базой, похоже, не испортило настроения ни Хонде, ни Ёнэкаве. Хонда схватил мешок с моими вещами и весело распевал всю дорогу, пока мы шли в казарму. Ёнэкава по пути знакомил меня с базой.
Расположенные за взлетной полосой зенитные батареи обслуживали две сотни матросов. Таков был полный состав охранявшего аэродром гарнизона. Эти двести человек да еще сто авиатехников и тридцать летчиков – вот и все, что представляли собой силы Японии в Лаэ. За время всего нашего пребывания там, вплоть до захвата Лаэ союзниками в 1943 году, не предпринималось попыток ни улучшить наши условия, ни направить сюда подкрепления из армейских подразделений.
