Когда люди уходит, остаются вещи. Безмолвные свидетели радостей и горестей своих бывших хозяев, они продолжают жить особой таинственной жизнью. Нет неодушевленных вещей, есть неодушевленные люди. Память — понятие очень емкое; здесь и само творческое наследие художника, и та среда, человеческая и материальная, в которой возникали его творения. И нет здесь ничего маловажного. Скажем, какие цветы росли перед окнами пушкинского дома, какие птицы пели на деревьях, на каких местах стояла мебель в комнатах? Все это кирпичики в общую сумму знаний о человеке.
Я занимаюсь жизнью и творчеством Пушкина почти всю свою жизнь, но, мне кажется, я только сейчас начинаю постигать душу его вещей, тайну их эмоциональной наполненности.
Например, Пушкин пишет: «Люби сей сад с обрушенным забором…» И я ломаю голову: а что вызвало именно этот термин «обрушенный», а не «ветхий», не «сваленный», не «гнилой». Почему он так написал?
Или вы входите в кабинет поэта, там стоит кресло. Я долго думал: как оно должно стоять? Как ставил его для себя Пушкин? Ведь он был маленького роста… В какой позиции ему удобнее всего было работать?
Нужно понять предназначение каждой вещи и через это подойти к пониманию внутреннего состояния своего героя: как он смотрел, поворачивал голову, держал перо, болтал ногами? Как вошла та или иная вещь в поэтический ряд и выдвинула какую-то новую идею, фразу? Это все очень, очень интересно, но необычайно сложно. Истинный вещевед, как писатель, должен перевоплотиться в своего героя, до мелочей понять его характер, скрупулезно изучить все привычки, проникнуть в его мышление. Но если писатель может и даже должен фантазировать, сочинять, менять сюжет своего произведения, то вещевед обязан быть строгим документалистом, следовать за ходом давно происшедших событий день за днем, час за часом.
Дилетантский подход к устройству заповедных мест, музеев приносит иногда и чисто научный вред. Дело в том, что их организаторы, энтузиасты — люди, как правило, энергичные и действительно увлеченные. В своих поисках они наталкиваются на редкие документы, имеющие историческую ценность предметы. Однако уникальность таких находок по-настоящему очевидна и сама ценность их многократно возрастает, когда они входят в определенную связь с другими предметами и документами, становятся частью тематической экспозиции.
Словом, чтобы заниматься «материализацией» памяти, повторяю, нужно быть профессионалом. Разумеется, я говорю не о том профессионализме, главным, а случается, что и единственным, признаком которого является диплом или справка… Я имею в виду настоящий профессионализм, который есть суммарный результат глубокого знания предмета и практического опыта. И путь к такому профессионализму никому не заказан — садитесь за книги, справочники, учебники, изучайте, ищите, думайте! И только когда вы почувствуете, что начинаете постигать характер и мысли своего героя, начинаете понимать, что двигало его творчество, когда его жизнь становится частицей вашей жизни, — тогда вы совсем другими глазами начнете смотреть и на его вещественный мир.
