Хотя царь имел огромную армию – 62 тыс. пехоты и более 12 тыс. конницы, – он счел этот совет достаточно разумным, чтобы отступить за реку Герм и там, у Магнесии – современная Минисса, – разбить сильно укрепленный лагерь. Хотя у римлян было только два собственных легиона плюс (по численности) два союзнических легиона и несколько местных отрядов – всего около 30 тыс. бойцов, – вердикт их был единодушным. «Еще никогда римляне так не презирали врага». Однако им не пришлось штурмовать лагерь, ибо на третий день, опасаясь дурного влияния бездеятельности на моральный дух войск, Антиох вывел их из лагеря и предложил битву.
Хотя конечная победа римлян была решающей, им явно не хватало тактического мастерства Сципиона Африканского, и одно время им пришлось бороться с неприятностями, если не с опасностью поражения. Ибо в то время, когда римляне устремились на центр врага, а их конница атаковала его левый фланг, Антиох сам, с конницей правого крыла, пересек реку, оставленную почти неохраняемой, и напал на левый фланг консула. Только решительность трибуна, оставленного здесь, остановила врагов и отражала опасность, пока не подошли подкрепления. Отброшенный в этом месте и видя мощные силы, сосредоточенные против него, Антиох бежал в Сарды, остатки разбитой армии последовали за ним. Дальнейшее сопротивление было безнадежно: все западные владения рушились вокруг него, а подчиненные государства спешили заключить мир с Римом. Он отступил в Апамею и оттуда послал миссию мира к консулу в Сарды, куда прибыл из Элей Публий, оправившийся от болезни.
Условия мира были согласованы еще до прибытия миссии, и решено было, что изложит их Сципион Африканский. «Сципион начал с того, что победа никогда не делала римлян более суровыми, чем прежде». Условия были те же самые, что предлагались перед Магнесией, когда вопрос был еще открытым, ни капли не суровее из-за нынешней беспомощности Антиоха. Антиох должен был удалиться по другую сторону Тавра; выплатить пятнадцать тысяч эвбейских талантов как компенсацию за военные издержки – частью сразу, а остальное двенадцатью ежегодными платежами; и выдать двадцать избранных заложников в обеспечение верности договору. В дополнение Антиох должен был выдать Ганнибала, поскольку «было ясно, что римляне никогда не могут надеяться на прочный мир, пока он на свободе». Ганнибал, однако, получив весть об этом условии, укрылся на Крите.
Замечательной чертой условий мира – так же, как в Африке и Греции, – было то, что римляне искали только безопасности и процветания. Пока Сципион направлял политику Рима, аннексий, со всеми их опасностями и трудностями, избегали. Целью его было просто обеспечить мирное преобладание римских интересов и влияния и гарантировать их от внешних опасностей. То была поистине великая стратегия, которая, вместо попытки аннексировать исконные владения Антиоха, просто заставила его отойти за идеальную стратегическую границу – горную цепь Тавра – и построила цепь суверенных буферных государств как вторую линию обороны между Тавром и Эгейским морем. Это определенно были союзники Рима, а не его подданные, и мир в Малой Азии был создан путем усиления и вознаграждения союзников, остававшихся верными в течение войны. Как мог бы измениться ход истории, если бы наследники не дали обратный ход политике и не встали на фатальный путь аннексий? Когда начались вторжения варваров, пришельцы обнаружили, что средиземноморский мир состоял из государств, так глубоко романизированных, что они давно забыли о своих оковах, однако из-за этого настолько ослабели, что сделались обузой для Рима. Вместо кольца боевых аванпостов, задуманного Сципионом, возник кружок политических евнухов.
